Порочный Торн

Лорейн Ким

— Повесить!

Из толпы выходит палач вместе с главарём толпы, судьёй Джоном Хоуторном.

— Эти женщины умрут сегодня на рассвете. Мы обеспечим безопасность Салема до наступления рассвета, очистим землю и защитим наших дорогих дочерей, — говорит Хоторн.

Я хочу убить этого ублюдка, но знаю из первых рук, сколько манипуляций разуму претерпел он от отца. Он боится. Они все.

— Бейлиф, выведи ведьм.

Тюремщик кивает и снимает с пояса тяжёлую железную связку ключей.

— Что сделать с молодой? Она не предстала перед судом.

Судья Хоуторн усмехается.

— Она продемонстрировала

тёмную магию прямо у меня на глазах. Я не позволю ей ещё чем-то запятнать наш город. Я считаю её виновной. Её вздёрнут вместе с остальными.

Тюремщик снова кивает и шагает к покрытой грязью двери, прежде чем отпереть её и отодвинуть тяжёлую деревянную створку в сторону. Моё тело зудит от необходимости остановить это, заключить Натали в свои объятия. Что она думает обо мне? Я скрыл от неё самый важный факт о себе. Скрыл правду и воспользовался её доверием, не заслужив его. Она заслуживает лучшего.

Три женщины, Натали, Сара и ещё одна, которую я не знаю, одетые в грязные шерстяные рубашки, идут к нам от входа в тюрьму. Они в грязи и копоти, волосы растрёпаны и засалены, глаза затравленные. Я не могу удержаться и прижимаю ладонь к клейму на груди. Я был так близок к спасению Сары. К спасению их всех. Пока мой отец не узнал, чем я занимаюсь. Спрятать Сару в надежде, что она сможет убежать, единственный выбор. Но отец был слишком силен, слишком опасен, и увидел правду о том, что я делал, когда вторгся в мои мысли. Сара умерла, потому что я был слишком слаб.

Натали не умрёт. Я смотрю на свою Натали и молюсь, чтобы она захотела выслушать мою версию этой истории. Если нет, я не знаю, как переживу её потерю.

Глава 18

Натали

Цепи на моих запястьях и лодыжках тяжелее, чем я представляла. Мне следовало бы знать лучше. Я уже пережила это однажды. Холодная рука страха сжимает сердце, заставляя меня бороться за контроль над каждым вдохом. Я не уступлю. Эти люди не победят. Я верю в свои силы. Камни впиваются в босые ступни, боль пронзает ноги с каждым шагом. Сара идёт прямо, с высоко поднятой головой, хотя её конечности трясутся от явного ужаса.

Нас толкают вперёд, мы идём по тропинке в темноте, освещённой только луной и светом факелов зевак.

— Сара, что нам делать? — шепчу я.

— Тихо, ведьма. Или будем вынуждены заткнуть твой порочный рот кляпом. — Стражник за моей спиной сильно толкает меня какой-то палкой, давление отдается в ноющие мышцы.

— Не прикасайся ко мне, — шиплю я.

— Дикарка, — бормочет он. — Очень жаль, что тебя отправляют в петлю. Я мог бы показать тебе ошибочность твоих поступков и помочь искупить грехи.

Я поворачиваю голову и плюю на него. Его вопль возмущения, прерывается криком в толпе. Обнажённая женщина стоит, её полные груди бледны в лунном свете.

— Он пришёл. Он пришёл за мной.

— Кто мучает тебя, Мэри? — спрашивает судья.

Она проводит руками по своему телу, вниз, между ног, соски трепещут на холодном воздухе.

— Его послали ко мне. Он хочет заявить на меня права.

— И снова я спрашиваю тебя. Кто? — Голос судьи звучит жёстко и требовательно.

Она ничего не говорит. Вместо этого протягивает дрожащую руку

и указывает прямо на него. Затем она бьётся в конвульсиях и валится на землю, всё её тело содрогается, когда она впадает в глубокий припадок. Изо рта у неё пошла пена, глаза закатываются так, что мы видим только белки. Толпа кричит, и все отступают назад, вместо того чтобы попытаться помочь. В считанные мгновения все превращается в хаос. Толпа разражается страшными воплями и неистовыми движениями, пока женщина продолжает биться.

Огни вокруг гаснут один за другим, и в темноте, освещаемой только лунным светом, я чувствую, как холодные руки сжимают мои запястья, и укус стальных наручников исчезает, когда они падают на землю.

— Идём, — говорит мужчина, и в его голосе слышится та теплота, в которой я так отчаянно нуждалась.

— Сайлас?

— Тише. Пойдём со мной. Кэшел позаботится обо всём остальном.

— Но Сара. Марта.

— Он приведёт их. Клянусь.

Я киваю и позволяю ему подхватить меня на руки. Он бежит так быстро, что я не могу разглядеть ничего, кроме теней деревьев вокруг нас. Когда мы останавливаемся, оказываемся у кромки воды, голубоватое свечение ночного неба отбрасывает на него тёмные тени и жуткую бледность. Он всё ещё сногсшибателен.

Но знание того, что он Блэкторн, что солгал после того, как узнал о моих страхах, вызывает желание дать ему пощёчину.

— Ты солгал.

Он кивает.

— Я не знал, как тебе сказать, но я не жил как Блэкторн с этой самой ночи. Я бросил свою семью, отказался от своего наследия и отрёкся от трона в ту ночь, когда была повешена Сара Гуд. С тех пор я стал Сайласом Блэком.

— Почему? Какая тебе от этого польза?

— Никакой. Но это помогает очистить совесть. Ведьмы никогда не были опасны, пока мы не начали их уничтожать. Мой отец хотел взять их под свой контроль. Он хотел создать армию силы, и это происходило от магии, которой могли владеть ковены. Они не были готовы помогать. Поэтому мы взяли их в заложники, заставили творить для нас заклинания, пока их разум не был сломлен. Затем мы убили их и оставили тела у дверей их лидеров. Это был порочный круг, и с тех времён на моих руках слишком много крови.

— Ты… вы сломали им мозги?

— И не горжусь этим. Мой отец наслаждался, ему нравилась видеть, как они близки к концу здравомыслия. Он показал им их самые большие желания, предложил свободу, дал всё, что они хотели, только для того, чтобы разрушить созданную.

— Он говорит как настоящий принц, — говорю я с едким сарказмом.

— Ни без причины я не испытываю чувства вины за то, что убил его.

— Ты убил его? — Я не могу поверить, что он убил собственного отца, но опять же, я едва его знаю. Может, он так постоянно делает.

— Я убил его прежде, чем он смог убить меня. Прежде чем он смог прийти за тобой. Как только он поймёт, кто ты, ничто его не остановит.

Я хмурюсь. Меня здесь никто не знает, за исключением Сары и Сайласа.

— Что ты имеешь в виду?

— Он знал, что ты моя. Ты пахнешь мной, моей кровью. Теперь, когда мы сблизились, наши сердца бьются в унисон.

— Подожди. Связаны? — Я дрожу от холодного ночного воздуха и обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Сайлас подходит ближе, протягивая руки, как будто собирается обнять меня.