Пороховой маг. Повести и рассказы
Шрифт:
Она держалась не как разгневанный командующий, а как школьная учительница, отчитывающая непослушного юнца. Таниэль внезапно рассердился. Он чужеземец. Доброволец в этой войне. Он может хоть сейчас оставить пост, отправиться домой и никогда не вернуться, и никто в Адро не посмеет его упрекнуть. Ей пристало умолять его о помощи, просить совета, а вместо этого... такое.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – напомнил он.
– Ваш новый друг Стайк решил тихонько порасспрашивать насчет сочувствующих мятежу, но он не настолько хитрый, как думает. По-моему, он за всю жизнь не провернул ни одной хитрости.
Линдет покачала головой с презрительной усмешкой на губах.
– Я бы не назвал это мятежом, – возразил Таниэль и сосредоточился на дыхании, сохраняя спокойствие. Чему учил отец при общении с рассерженным начальством? Улыбайся, кивай и извиняйся. Бездна, Таниэль не собирался извиняться. – Я просто собираюсь немного потянуть с исполнением приказа. Задержаться чуть дольше, чем намечалось, чтобы у горожан было больше времени сбежать.
– Потянуть с исполнением приказа, – саркастически повторила Линдет. – Вы ступаете по грани, Два Выстрела, но вы правы. Если бы вы задумали открытое неповиновение, то уже болтались бы в петле.
«Интересно, как бы ты объяснила мою смерть отцу, – мелькнуло в голове у Таниэля. – Тебе не понравится, как он реагирует на смерть члена семьи, даже если кажется, что он обо мне невысокого мнения».
Вслух же он сказал:
– Вас не волновало мое неповиновение, когда призраки рисковали шеями, чтобы задержать кезанцев.
– Потому что «Тристанские призраки» двенадцать месяцев следовали одному и тому же приказу: изводить врага и чинить ему препятствия. – Тон Линдет балансировал на грани раздражения. – Я сделала вид, что вы не получили мой последний приказ и просто продолжали делать то же, что и прежде.
Очень натянутая отговорка, и оба это знали. Но Линдет ясно дала понять, что оправдает все, что захочет.
– И что теперь? – спросил Таниэль.
Линдет задумчиво посмотрела на него, перевела взгляд на черношляпников за его спиной. Таниэль напрягся, пальцы потянулись к ножу.
– Приказ остается в силе, – наконец сказала она. – «Тристанские призраки» остаются в Планте на два дня, пока не прибудут кезанцы. Вы будете препятствовать им продвигаться через город и по дороге на двадцать миль. Затем отступите и вернетесь к прежним обязанностям в низине. Вы не сможете победить. Кезанцев слишком много. Если останетесь, то, скорее всего, и вы, и остальные призраки погибнут. Вы были очень полезны в этой части страны, и потеря меня расстроит. Но у меня уже есть один Бен Стайк и другой не нужен, поэтому, если решите не подчиняться приказу, то сделайте одолжение, умрите как герой.
Таниэль поджал губы. Властность Линдет, то, как она вскидывала подбородок и ожидала от других немедленного повиновения, напомнили ему адроанскую знать. Но за ее жесткими манерами скрывалась опасная личность, походившая на его отца, – прагматичная и очень неблагородная.
– Это все? – спросил он.
Линдет шагнула ближе. Таниэль находился в сильном пороховом трансе. Он мог убить ее, прежде чем среагируют черношляпники, и, может быть, в суматохе даже спасти свою шкуру, но по-прежнему казалось, что осторожность нужно соблюдать именно ему.
– Если вам удастся выжить, – тихо сказала Линдет, – и спасти несколько тысяч жителей Планта, я повешу вам на грудь медаль, когда выиграю эту войну. Но знайте: неповиновение я запомню навсегда. Несчастные случаи – не редкость, Два Выстрела. Даже для пороховых магов.
Таниэль отметил, что она сказала, «когда» выиграет войну, а не «если». Она по-настоящему верила, что не может проиграть, и Таниэль тоже в это поверил.
– Я тоже запомню, – сказал он. – Запомню, что вы человек, который способен бросить на погибель десяток тысяч горожан, чтобы подстраховаться.
Линдет вскочила на лошадь, умело натянув поводья, несколько раз объехала вокруг Таниэля, глядя на него сверху вниз.
– Должна вас предупредить. Мои шпионы сообщили, что с избранными несколько стражей. Удачи, Два Выстрела. И будьте осторожны. Не думайте, что Стайку можно доверять. Он бешеный пес без поводка. Если не погибнете сами, он вас погубит.
***
Отдача штуцера ударила в плечо. Таниэль тут же поджег еще немного пороха в кармане куртки, чтобы пуля, которую он только что выпустил, оставалась в воздухе дольше, чем обычный снаряд. Пуля пролетела сто ярдов, затем пятьсот, потом тысячу, пока не впечаталась в кезанскую избранную, скачущую верхом по тракту.
Под конец пуля немного отклонилась от цели и попала избранной в лоб, а не в левый глаз. Тело, дернувшись в седле, завалилось набок, телохранители запаниковали.
Таниэль понаблюдал ровно столько, чтобы убедиться, что избранная мертва, и передал штуцер Ка-Поэль. Та перекинула оружие за спину и начала спускаться по ветвям кипариса. Они отыскали каноэ, спрятанное в ближайших зарослях тростника, и поплыли на юг по многочисленным речным протокам. Ка-Поэль повернулась к Таниэлю и показала два пальца.
– Одна готова, – согласился Таниэль. – Осталось двое.
Над дальними деревьями эхом прокатился резкий треск мушкетных залпов. Таниэль повернул голову, чтобы определить, откуда стреляют. Спустя пару мгновений он понял: нет, это не мушкеты. Это ружья. Ружья Хруша. Где-то к северу «Тристанские призраки» вступили в бой с кезанцами.
Они с Ка-Поэль спустились по течению еще с милю, скрываясь в заливах от случайных кезанских патрулей, после чего снова спрятали каноэ и вышли на тракт. Им удалось не попасть в поле зрения нескольких забрызганных грязью, отставших повозок кезанского обоза. Они направились на север и не останавливались, пока не нашли подходящее дерево.
С верхушки дерева открывался изумительный вид на кезанскую бригаду, которая растянулась по Низинному тракту, приближаясь к Планту.
Таниэль прикинул, что авангарду до Планта осталось меньше шести миль. Они значительно замедлились на подступах к городу, очевидно, ожидая того самого яростного сопротивления, что планировала Линдет, пока не решила сбежать. Чтобы не разочаровывать их, Бертро и «Тристанские призраки» разделились на две группы и совершали набеги на фланги авангарда. На тракте уланы Стайка, оставив пики и доспехи ради подвижности, мешали кезанцам провести надлежащую разведку.