Пороховой маг. Повести и рассказы
Шрифт:
Плавание из Адро заняло больше месяца, потом еще две недели они шли вдоль побережья Фатрасты, и корабельная жизнь уже сидела у Таниэля в печенках. Каюты оказались слишком тесными, а кроме рисования и стрельбы по чайкам заняться было нечем. Вид на берег открывался довольно живописный, но Таниэль – солдат и пороховой маг, а не какой-нибудь избалованный дворянский отпрыск. Пейзажи представляли для него интерес разве что с точки зрения оборонительных позиций.
Это пограничье – дикая местность, где огромных деревьев никогда не касался топор дровосека, рыжеволосые туземцы готовы убить за косой взгляд, а на необъятных просторах неделями не встретишь ни души.
Поездка могла выйти захватывающей, если бы Таниэль не злился на отправившего его сюда отца. Отец назвал это «путешествием». Между семестрами в университете не помешает посмотреть мир.
По мнению Таниэля, это больше походило на ссылку. Только через полгода он снова увидит невесту и родину. Полгода, прежде чем вернется к друзьям, опять будет проводить ночи с Влорой и прогуливать занятия в университете, чтобы пускать пули с Сабоном. Это будут долгие шесть месяцев.
В Новом Адопесте, раскинувшемся за доками, царила возбужденная суета, причины которой Таниэль определить не мог. Горожане переговаривались шепотом, туда-сюда бегали как мальчишки, так и мужчины. Похоже, у всех имелись штуцеры или мушкеты. Странно, что в городе так много оружия, пусть он и расположен на границе с дикой местностью.
Таниэль видел весь Новый Адопест с моря, и тот не показался ему необъятным. Тысяч пятьдесят душ. Доки занимали больше места, чем сам город. Повсюду шла высадка переселенцев или погрузка сырья для отправки в Девятиземье. С основания колонии минуло больше ста лет, но менее полугода назад фатрастанские территории продали Кезу. Таниэль мог представить, что колонисты этому не очень-то обрадовались.
Ему на глаза попалась бронзовая статуя Ипилла, короля Кеза, на тридцать футов возвышающаяся над гаванью. Пока он ее рассматривал, на постамент взобрался мальчишка и, спустив штаны, помочился на ноги Ипилла. Таниэль рассмеялся и стал ждать, что из толпы появятся кезанские жандармы и погонятся за нарушителем, но этого не произошло.
Может, сегодня праздник, поэтому жандармы заняты? Наверняка этим же объясняется суета в городе. Отец рассказывал, что колониальные городки обладают особой энергетикой, которой лишены крупные города Девятиземья. Наверное, дело в этом.
– Таниэль! Таниэль!
Мгновение он озадаченно озирался, но тут же вспомнил о дуэнье. Мысль о том, что кто-то посторонний будет заглядывать ему через плечо, вдруг показалась неприятной, и он подумал, не затеряться ли от сопровождающей в городе.
Таниэль натянул бикорн на глаза и бодрой походкой направился к ближайшему пабу. Почти добравшись до темнеющего дверного проема, сулящего холодный эль и анонимность, он почувствовал, как кто-то потянул его за сюртук.
– Таниэль? Ага, это точно ты. Одно лицо с матерью, мой дорогой.
Таниэль хмыкнул, пытаясь подавить раздражение.
– Дини? – спросил он держащую его за локоть пожилую женщину.
Та изобразила нечто среднее между поклоном и реверансом.
– Дина, мой дорогой, – поправила она. – Ты мальчик Тамаса и Эрики.
Это был не вопрос, и Таниэлю стало интересно, на самом ли деле он так сильно похож на мать. Отец всегда говорил то же самое, но его собственные воспоминания о ней были в лучшем случае отрывочны.
Таниэль приподнял шляпу.
– Очень приятно, мэм.
Дина выглядела лет на пятьдесят, на ней была мужская куртка и широкая юбка до щиколоток. На адроанском она говорила с легким акцентом, и Таниэлю пришлось напомнить себе, что, к несчастью, его мать наполовину кезанка, а ее кузина Дина, скорее всего, родственница с кезанской стороны. Сапоги Дины выглядели сильно поношенными, к груди было приколото вервие Кресимира.
Священнослужительница. Чудесно.
– Мне тоже очень приятно. – Помолчав и задержав руку на плече Таниэля, Дина оглядела его с головы до ног. – Последний раз я видела тебя еще мальчиком. Наверное, ты меня совсем не помнишь.
Он не помнил.
– А теперь, посмотрите-ка, настоящий мужчина! – Ее взгляд упал на штуцер на его плече, и она продолжила громким шепотом: – Скажи, у тебя такие же способности к пороху, как у родителей?
– Да, я пороховой маг.
И Таниэль этим гордился. Из мушкета он мог сбить шляпу с фермера более чем с мили. А из хорошего ружья и при слабом ветре – с еще большего расстояния. Благодаря щепотке пороха он видел в темноте и становился быстрее и сильнее обычных солдат.
Похоже, его признание неприятно поразило Дину. Она ахнула, но заставила себя вернуть на лицо улыбку.
– Что ж, не будем портить из-за этого отношения. Давай я отведу тебя домой, где ты переночуешь, и хорошенько накормлю. К сожалению, завтра утром тебе придется вернуться на корабль.
– Что?!
– Завтра ты отправляешься обратно в Адро.
Угрюмое настроение рассеялось, и он приложил усилие, чтобы сдержать ухмылку. Домой? Оставить эти богом забытые земли и...
Дина продолжала говорить.
– Разразилась война. – Она придвинулась ближе и понизила голос. – Колонисты восстали против Кеза и провозгласили независимость. Проклятые торгаши, в каждой бочке затычка, спелись с простолюдинами. – Она заговорила громче. – Сегодня ночью ты можешь остаться со мной и моим мужем, но я...
– Война? – перебил Таниэль. – С Кезом?
– Ну да.
У него задергался глаз, и все мысли о доме вылетели из головы.
– Где я могу записаться на службу?
***
Таниэлю пришлось с восьмиста ярдов отстрелить пуговицы с пугала, чтобы убедить колониального майора в том, что он на самом деле обученный пороховой маг. Его задело, что майор навострила уши, услышав имя отца Таниэля, но он проглотил гордость и три недели спустя числился капитаном ополчения Фатрасты в составе роты, направляющейся на болото.
Возмутится ли отец из-за того, что сын ввязался в чужой конфликт, или будет гордиться его поступком?
Таниэль надеялся на последнее.
Он шагал вдоль рядов своей новой роты из примерно двух сотен солдат. Со штуцером на плече и походной сумкой на поясе, Таниэль единственный сохранял хоть какое-то подобие маршевого ритма. Остальные плелись как им вздумается, и колонна растянулась по извилистой дороге почти на полмили.
Он оглянулся. Высокие деревья – дубы, клены, ясени – утопали в зелени раннего лета, затрудняя обзор.