Порок сердца

Минина Ольга

всяких душевных мук, обнимая и целуя при этом отзывчивую куклу. Они занимались любовью

часами, а может быть, сутками. Эгор оказался неутомимым любовником, да и Мания не знала

усталости. Созданное для любви кукольное тело идеальных пропорций всегда было готово ответить

на ласки Эгора и принять в себя всю его боль и отчаяние, которые постепенно таяли, замещаясь в

душе юноши прохладной пустотой.

Шли дни. Они не знали, сколько прошло времени с первого поцелуя, они почти

не отдыхали,

им не нужны были еда и сон, и все их страстные соития сплелись в один тугой канат охрипших от

оргазмического рыка связок Эгора. О прошедших днях напоминали лишь задубевшая, как подошва,

кожа на любовном орудии Эмобоя и заросшая дикими цветами комната. Эгор и Мания теперь

обитали не на пыльном бетоне, а в густой траве, среди маков, ромашек, васильков и незабудок.

Стены и потолок поросли плющом и цепкими лианами, покрытыми дурманящими ярким цветом и

немыслимым запахом тропическими цветами. Любовники постоянно царапались о колючки

розовых кустов, все больше теснивших их к центру комнаты-поляны. И никаких насекомых, только

цветы, цветы, цветы. Их пьяные зовущие ароматы слились в один афродизиачный поток,

пропитавший тела и мысли. А какие красочные сочные цветы роняли на них свой нектар! Но ни

один из этих цветов не притягивал взгляд Эгора так, как тот, что постоянно радовал его своим

бесстыдным жаром и стыдливой нежностью, идеальной формой росистых лепестков и сладким

дурманным благоуханием, кружащим моментально пустеющую голову, — великолепный цветок

Мании, вершина совершенства. А как приятно было будить упругие бугорки обычно невидимых

сосков куклы. О том, что он занимается любовью с куклой, Эгор старался не думать. Он вообще

старался не думать, и это у него неплохо получалось. Он перестал обращать внимание на пустоты

ее глаз и места сочленения головы, рук и ног с прекрасным туловищем. Мания просто была

чудесным подарком судьбы, давшим ему возможность позабыть про страдания. Она зализывала его

раны в прямом и переносном смысле, и Эгор начинал подумывать, что это и есть счастье. Они

почти не разговаривали. То есть сначала совсем не разговаривали, а когда в комнате стало трудно

дышать от ароматов удовольствий и цветов и нереальная реальность Эмомира смешалась с

галлюцинирующим безумием вселенной запахов и чувств, они стали рассказывать друг другу

коротенькие истории, которые всегда заканчивались ласками, по сути став неотъемлемой частью

любовной игры.

Например, Мания как-то раз рассказала Эгору очередную байку про барбикенов, над

которыми она не уставала прикалываться:

— Представляешь, многие барбикены считают, что они могли бы сделать карьеру в реальном

мире.

Мало того, у них существует целое течение, которое верит, что главные медийные

суперзвезды реального мира на самом деле — барбикены, достигшие такой степени

самовлюбленности, что смогли материализоваться. И теперь они каждые тридцать семь минут

бегают туда-сюда. Все эти супермодели, телезвезды и киноактеры: «Ой, извините, мне срочно

нужно в туалет попудрить носик» — и шасть с подиума, эфира, съемки в Эмомир и обратно. Вот

прикол. А проблемные места, — Мания провела ладонью по гладкой кромке сочленения шеи с

телом, — они всегда чем-нибудь драпируют: брильянтовые колье, высокие воротники.

— Ну, или фотошоп, — сказал Эгор. — Вполне стройная теория. А почему вообще эмо-куклы

зависят от Реала, почему просто не питаются эмоциями, которые выделяют сами?

— Потому что они для нас несъедобны. Люди же тоже не питаются собственными

выделениями.

— Понято, — сказал Эгор и тихонько укусил Манию за тоннелизированную мочку.

Так они и жили. В любви, цветах и согласии. Во всяком случае, Эгор в это верил. Пока Мания

не ушла. Они лежали рядом, тяжело дыша и держались за руки, только что отлепившись друг от

друга.

— Я придумал стихи про тебя. Хочешь, прочту? — спросил Эгор.

— Прочти, — сказала кукла.

— Девушка с лицом слепца у воздушного дворца вся в предчувствии ответа. Девушка с лицом

слепца в ожидании венца, как застывшая комета. Девушка с лицом слепца уж согласна на глупца,

лишь бы был силен и нежен. Девушке с лицом слепца не видать вдали гонца — путь страданья

неизбежен. Девушка с лицом слепца. В предвкушении конца сердце бьется сбитой птицей. Девушка

с лицом слепца просит милости Творца. Но желаниям не сбыться.

Когда Эгор закончил читать, Мания своим спокойным тихим голосом сказала:

— Я ухожу, Эгор. Прости. Мне хорошо с тобой, но этого мало. Любви у нас так и не

получилось. А это главное для меня. Ты не моя половинка.

— Как это? — удивился Эмобой. — А эти цветы? А любовные стоны и конвульсии, а бездна

удовольствия? — Да, ты прав, все это есть. Но я — эмо-кид, меня не обманешь. Удовольствие

видела, радость видела, даже жалость, когда ты, видимо, вспоминал, что я кукла. Благодарность

видела, а любви от тебя я все-таки не дождалась. И не дождусь. Ты любишь другую. Моей любви

вполне бы хватило на двоих, но это меня не устраивает. Я ищу гармонию в любви, только она даст

мне долгожданные плоды. Спасибо тебе за все, прощай!

И она встала и ушла из цветущей комнаты, так же бесшумно и быстро, как когда-то здесь