Порок. Часть 2
Шрифт:
Глава 11
(возвращаемся на полтора года назад).
Месяц СИЗО*(следственный изолятор), и, походу пьесы, после суда, первым же этапом на зону в Соликамск.
В автозаке, коих в общей сложности на Богом забытой трассе было три, двадцать осужденных молча тряслись внутри грузового автомобиля, и я в том числе, когда подъезжали к подъезду тюрьмы.
Все
Я впервые за пару тройку часов поднял мертвый взгляд, когда перед нашим выходом тихо заговорил из толпы сидящих один лысый с одутловатой рожей.
– Будьте наготове. Сейчас нас в лучшем виде встретят Козлы, ну, или, Погонялы. Для не знающих, поясню, это непорядочные арестанты… – обводит он зеленых пацанов своими впалыми в глазницу тускло-карими отталкивающими шарами. – Это, зеки, работающие на администрацию крытки. У них ни при каких делах не дрогнет рука. В них нет ничего человеческого. Нет ни к кому сочувствия. Они не побрезгуют замарать по локоть руки в крови…
Мужик продолжал монотонно говорить, беззвучно открывая свой рот и цепкой хваткой вглядываться в совсем юных парней, которым явно только исполнилось восемнадцать лет.
Еще, одни побежали за красивой легкой жизнью, но угнаться за ней так и не смогли, угодив в капкан злой суки-судьбы.
Зычный шум в ушах. Чувство тяжести в глубине, на уровне дыхалки.
Я больше не слышал ничего. Никого не видел перед собой… Я, до сих пор не мог осознать, что еду в тюрьму, что меня везут на ломку. В голове не укладывалось, что я приговоренный зек. Я отказывался верить, что это происходит со мной. И, не совсем понимал, почему именно из меня сделали козла отпущения.
Всесоюзная тюрьма. Белый Лебедь. Центральная полоса. В ней сидели первоходцы вместе с второходцами и полосатыми*(пожизненники). Ломательная зона, построенная для братвы и, для порядочных арестантов*(заключенный, который соблюдает правила тюремного режима, не нарушает законодательство и заботится о том, чтобы не навредить другим заключенным).
Барин, знал толк в наказаниях…
– Хлебарезку завалили! – гаркнул в кабине водителя ряженый, когда заехали в шлюз на территорию пересылки.
Наша машина резко затормозила, встряхнув каждого внутри, а следом, снаружи возле первого автозака, донеслось до моих локаторов громким прокурено-насмешливым басом:
– Че, дееевоооочки? Приехали пороться? Готовы? Давайте, поселенки, косметички взяли и вперед! Быстро-быстро! Мы заждались. Хуй дымится вовсю!
Не отдавая себе отчет, округлил глаза, и, очертив взглядом арестантскую разношерстную публику, в панике громко сглотнул. От наводящих мыслей, на меня обрушилась первая липкая волна страха, прокатившаяся ледяной дрожью от затылка до поясницы. Душа засела в пятки, но вопреки захлестывающим дурным эмоциям от неведения и ужаса кровь кипела в венах.
На очереди стояли мы. Потому, подчас и открыли наш стояк, распахнув настежь дверь, запуская внутрь зловещий холод.
На дворе ночь. Долбит морозяка. По ощущениям минус тридцать пять, не меньше. И, по окрестностям витает дикий гул лая одичалых на цепи клыкастых мусорских собак*(овчарки). Упитанные кабаны рвали пасть, рвали поводки, в желание вгрызться в глотку заключенных и брызгали в пелене тумана слюной, когда я с тяжелым баулом спрыгнул с воронка и в моменте словил первый удар Погонялы.
Я не успел еще выпрыгнуть из автозака, как в полете, сбоку от меня, выброшенная в кулаке рука столкнулась с моей заезженной за последнее время дыхалкой. По месту прибытия, вшатали со вкусом. Тотчас, согнувшись напополам, упал на промерзшую землю и выронил баул.
– С прибытием на кичу, шерсть!
Забивали ни за что пинками, попадая в голову, рожу. Отбивали почки и печенку. Давили ноги и руки. Целенаправленно давили и давали понять, что здесь мы ничтожества. Пыль. Ничто и звать нас никак.
Вокруг царил хаос. Прокатывалась чехарда лая, мычания, плача, душераздирающего болью нечеловеческого крика заключенных и маты тех самых Козлов, потому что их нательная форма отличалась от сотрудников колонии. Они издевательскими методами старались унизить, втоптать в грязь и словесно опустить в парашу.
Я был в теме и уже наученный опытом, группировался, пытаясь по возможности закрыть тело, чтоб на первых порах не отбили хотя бы голову. Что-что, а драк в моей жизни было полно. За что спасибо «батьку» и Туману…
Когда, выдался шанс и ко мне на время потеряли интерес, потому что переключились на другого выпрыгнувшего из воронка зэка, медленно опустил дрожащие руки и, обернувшись назад, увидел многих лежащих в отключке. У кого-то порвались мешки и шмотки, и, все содержимое внутри беспорядочно валялись на заснеженной дороге.
Обессилено пополз, как слизняк на коленях до клетки накопителя, где собирались остальные этапники, с трудом волоча за собой свой баул и по пути снова попадаясь под горячую руку Козла.
– Пидарасы ебучие!
– Намазывайте свое очко! Будем рвать ваши жопы и драть вас по самые яйца!
– Завтра Лепила заштопает и опять будем бить ваши убогие ебальники, в рот и жопу кончать с оттягом!
Трое нависающих надо мной Погонял орали со всех сторон в лицо и наносили мощные удары куда придется. Я в очередной раз закрылся руками и, сидя на коленях, лег на обледеневшую дорогу, подставив под сокрушительные удары свою спину.
Я кричал. Матерился. Ревел в голос, чтоб хоть как-то выпустить раздирающую все тело в наливающийся синяк боль. Я впервые пробовал в такой дозе страх на вкус.