Порошок идеологии (сборник)
Шрифт:
– Ну, резать ты не смей! – крикнул вслед городовой. – А поучить должен, поучить никогда не мешает! И рыжеусого, рыжеусого-то гони! Я их знаю, у меня у самого две жены сбежало!..
Николай был действительно дома. Он вернулся еще ночью. Поджидавшая его Ольга открыла ему дверь.
– Николай, что случилось? – сразу спросила Ольга. – Почему ты не вернулся днем?
– Я провалился! – Николай имел измученный вид. – Рушится все. Подполье под ударом. Я узнал, Андрея арестовали, когда он получал ящики с землей. Я едва ушел от погони.
Вачнадзе сидел одетый и хмуро выслушал сообщение. Василий показался в дверях. Ребенок посапывал в люльке. Николай грузно сел к столу.
– Главное, неизвестно, что они знают! Андрей такой: изрежь его – не скажет ни слова! Ко мне могли прицепиться случайно. Хотя слежка началась от транспортной конторы. Да, кстати, рис привезли?
– Рис привэзли! – Вачнадзе кивнул головой. – Снэсли в подвал, уже распечатал бумагу, взял пачку – для запысэй в магазын… – он стал снимать пиджак.
– Эх, несчастье! – крикнул Николай. – Только начали, только наладили все! Неужели кончать? С другой стороны, могут нагрянуть каждый момент. Я бы остался, но ребенок, Василий, ты, Сандро, ты, Ольга! Потом, типография стоила денег. Как можно этим рисковать?..
Ольга подошла и взяла его за плечо.
– Николай, при чем здесь мы? – Она взглянула на ребенка. – Важно дело, мы уже потом. Типография налажена, мы не должны уходить до конца!
Николай раздумывал, опершись на стол.
– Что же, попробуем продолжать!.. – медленно сказал он. – Я, конечно, исчезну. Вачнадзе уволит меня, сношение с Фединым придется прекратить. Только вот, как объяснить мой уход? Ну, да ладно, утром обдумаем все это!
И вот утром, после разговора с полицейским, когда Николай еще спал, Вачнадзе влетел в комнату м стад расталкивать его. Николай вскочил, как на пружинах.
– Ныколай! – прошептал Вачнадзе. – Прыдумал блыстящий план. Тебя выгнать нужно, сейчас же, при всех!
Слушай, Николай! – И возбужденно, с блестящими глазами, он стал объяснять ему дело…
Через пять минут хмурый постовой, думающий о своих двух сбежавших женах, был привлечен странной возней, шедшей из недр магазина. Там что-то с грохотом упало, кто-то, рыча, топал ногами, звенел женский испуганный голос.
Дверь магазина открылась, и оттуда бомбой вылетел растрепанный Павлов.
Приказчик выскочил, держась рукой за голову и что-то крича. Он поскользнулся и упал на тротуаре. Дверь распахнулась снова: свирепый Вачнадзе, со сломанным стулом в руке, стоял на пороге. Он швырнул стулом в Николая. Стул пролетел мимо.
Николай вскочил на ноги и бросился бежать по мостовой.
– Только покажись, рэзать буду! – крикнул Вачнадзе вслед, – Голову оторву, вместо сыра продам. Будешь чужих жен целовать! Ввва!
Он поднял стул и сокрушенно посмотрел на сломанную ножку. Городовой подошел. Несколько зевак столпилось вокруг.
– Кончено, прогнал! – крикнул Вачнадзе и потряс руку городового. – Ой, какой он подлэц, ой, как надували бедного Вачнадзе! Тэпэрь прогнал. Стулом по спине – раз, рукой по уху – два. Тэпэрь не вэрнется. И дэньги за месяц не заплатил, дэньги у меня!
С довольным видом, под общий хохот он хлопнул себя по карману.
Но в следующий момент лицо его омрачилось снова. Он снял с себя широкий и толстый ремень.
– Жэну бить пойду! – решительно сказал он, – Ой, как бить буду, больно бить, сильно бить! Я ей покажу Николай!
Он исчез в магазине, неся стул в одной руке и ремень в другой, Городовой обернулся к зевакам.
– Ну, чего не видели? – крикнул он. Жена человека обидела, вы и рады! Расходись, за своими женами присматривайте лучше!
И он медленно зашагал к своему посту. Он думал о том, что, будь у него свободный часок, он охотно помог бы Вачнадзе в его теперешней расправе.
Через полчаса Николай вернулся. Он прокрался задним двором, дверь в воротах была для него открыта. Он лег на мешках, в подвале, где уже спал крепким сном измученный работой Василий.
Проснулся он в темноте, дрожа от липкой сырости подвала. Желтый свет лампы блестел ему в глаза. Вачнадзе с лампой в руке, а за ним Ольга спускались по лестнице.
В дрожащем неярком свете выступили из тьмы тёмнокрасные стены подвала, пустые ящики и мешки с рисом. Черное углубление колодца слепо зияло в углу.
Василий все еще спал, закинув голову, дыша тяжело и с хрипом. У него было худое небритое лицо, глубоко ввалились темные веки. Николай с трудом разбудил его.
– Устал! – сказал соболезнующе Вачнадзе. – Больной, всю ночь работал. Бэдняга!
Василий протирал глаза. Он встал, и его лицо разом приняло суровое выражение. Он подошел к краю колодца.
– Ну! – сказал Вачнадзе, подымая лампу. Николай сел на корточки и отодвинул один из деревянных бортов. Из-под этого борта он вытащил тонкий железный прут. Василий спустил ноги в колодец, и, спрыгнув, исчез в нем. Немного погодя Николай нагнулся и последовал за ним. Третьей спустилась в колодец Ольга…
Вачнадзе остался один. Он светил некоторое время, держа лампу над колодцем. Потом поставил: лампу 'на ящик, воткнул железку на место и сдвинул деревянный борт. Колодец принял свой обычный вид.
Сверху, сквозь открытый люк донесся детский пронзительный крик. Вачнадзе взял лампу и быстро поднялся по лестнице в магазин…
Когда Николай спрыгнул в колодец, тяжелые черные брызги обдали его руки. Сырой и спертый воздух охватил его. Он поскользнулся в липкой грязи, но удержался за стену. На высоте аршина сбоку тускло светилось четырехугольное отверстие.
Николай лег на живот. Скользкая холодная земля была под пальцами. Он пополз вперед, извиваясь, как червь. Проползя около сажени, просунул сначала голову, а потом вылез и, весь в маленькую выбитую в земле пещеру.