Порождения ехиднины
Шрифт:
– Да. И немедленно. И загнать в списки первоочередной информации заказы на все препараты, до которых мог додуматься человек, вызубривший справочник. Если я не ошибаюсь сейчас... я не удивлюсь, если он и ткани пересаживал, потому что резвился с иммунной системой.
Доктор Камински смотрит на стол как енот на особо крупную ракушку.
– Давайте в рабочую, - говорит Щербина.
– А то есть у меня подозрение, что Векшё там всю ночь сидел - нужно погнать его спать, а это лучше делать лично.
– Он что, тоже...
– хочется сказать "расходный материал".
– Тоже обязан работать до результата или до клинической смерти?
– Не обязан, ну что вы, - морщится напарник.
– Я надеялся, что у него азарт зашкаливает не до такой степени, но придется принимать меры. Я никуда не годный руководитель...
Да что ж вы так себя оговариваете! Просто великолепный. Ничуть не хуже Сфорца. Да здравствует корпоративная потогонная система. И эти люди вешали нам на уши лапшу про социальные реформы? Сукины дети...
В одном Щербина оказался прав. Этот его зам недоколонизованный все еще на месте. И даже с кем-то разговаривает. И нервничает при том. Это странно, нет, не странно, господин Сфорца им всем внушает страх, трепет и благоговение. Урод.
– Из полученной информации стало очевидно, что Юсеф намерен сделать этот материал передовицей - и что он уверен, что руководство газеты его поддержит. Юсеф считал, что они чрезвычайно обидятся на нас за ложную информацию. Благо бы мы просто ошиблись, приписав похищение Черным Бригадам - но мы сознательно использовали прессу, чтобы распространить утку... Я уничтожил материалы Юсефа прямо на серверах издания. Я отправил группу изъять его. После этого я связался с самим Юсефом и предложил ему эксклюзив на все дело в обмен на молчание сейчас. Он сначала возмутился, но когда я добавил часть того, что нам известно о его связях, задумался. Поэтому я страшно удивился, когда он оказал сопротивление.
– "Страшно удивился" - это просто обозначение эмоции. Заместитель, референт или как там его просто слишком устал, чтобы испытывать чувства нужной интенсивности.
– Господин Сфорца, я сразу должен сказать, что приказ стрелять на поражение у группы был. Я так им сформулировал задание. Задержать, если это можно сделать быстро и без скандала, убить, если нельзя.
– Вы определили источник утечки?
От места за терминалом Королевы отлично видно обоих, но только в профиль. Сфорца висит на спинке кресла - оперся грудью на подголовник, наклонился вперед, обнимает себя за плечи. Смотрит - искоса, низко голову наклоня, одним прищуренным глазом. Векшё стоит перед тем же креслом в курсантской позе "вольно". Кисть левой руки слегка подрагивает.
– Только вторичный.
– Что вы имеете в виду?
– Рийн Ван Юсеф, вернее один из его сетевых охотников - он задержан - вскрыл личный бесплатный почтовый ящик господина Щербины и извлек из мусорного ведра ответ доктора Камински на его первое письмо.
Что? И это он собирался напечатать? Этот Карл какой-то гуманист, тут нужно было не пытаться задержать, а стрелять сразу.
– А вот как он получил адрес, - продолжает гуманист, - мы пока не установили. Я не установил.
Кейс глядит в выметанную Королевой икру. Процесс еще идет, но результаты выводятся по иерархии. Какая удачливая капибара этот Васкес: первые данные появились три с половиной минуты назад. Словно нарочно подгадал со своим звонком. А вообще надо было запрограммировать гарнитуру на оповещение, как это мы не сообразили? Да вот она, программа-то. Номер только не мой. Ну, скотина заботливая, я же за такое и убить могу...
Пять объектов, совпадающих с заданными параметрами отбора на 70% и выше. Семь - на 50% и выше. Первую пятерку - "силовикам", немедленно. Проверить каждое место. Но... кто их будет инструктировать? Похоже, что Щербина сейчас вылетит вон. Я идиотка. Ленивая тупая идиотка с претензиями. "Без этих ваших шифров" - ну да, разумеется, вот и результат. И с кем я буду завершать операцию, с Векшё?!
Сфорца еще ниже наклоняет голову, вот-вот достанет челкой до сиденья.
– Почему вы не сообщили Максиму?
– Как я теперь понимаю, по... профессиональной ошибке, господин Сфорца, - отвечает допрашиваемый.
– Я увлекся работой - и видимо, просто устал. И действовал в какой-то степени по инерции. Передо мной была ситуация, я начал ее решать. Я даже не могу сказать, что не хотел беспокоить господина Щербину, потому что я не подумал о нем вообще. Это, к сожалению, не единственное, о чем я не подумал. Я не сообразил, что Юсеф успеет оценить ситуацию не только со своей стороны, но и со стороны Черных Бригад. Он, вероятно, решил, что его либо просто убьют, либо сдадут нам те его дела, за которые ему по оккупационному законодательству положена виселица... и запаниковал.
– Карл, - Сфорца ухитряется говорить на европейском толедском с романской мягкостью и вкрадчивостью. Яды, кинжалы и сладкие персики, с одной стороны безопасные, а вот с другой...
– Почему вы не сообщили своему руководителю?
– Я не хотел... их будить, - подростковым голосом выпаливает "курсант". И краснеет. Не сразу. После секундной задержки.
– Доктор Камински, - не поворачивая головы, говорит Сфорца.
– Анализ дал какие-нибудь годные результаты?
– Само собой, дал.
– А господина Карла Векшё я не слушала, потому что я не слушаю всякую чушь. Но я ее слышу и запоминаю.
– Нужно проверить ряд объектов.
– Очень хорошо. Перешлите информацию Ливии, координатору, группы уже готовы. Карл, вы вызвали сменщика?
– Да, господин Сфорца. Он уже прибыл.
– Великолепно.
– А по голосу не скажешь, что корпорант хоть мало-мальски чем-то доволен.
– Векшё, Максим, доктор - прошу со мной.
Напарник беззвучно отрывается от дверного проема, к которому прирос за последнюю минуту. Как лист увядший. Черт. Тут даже не как у нас. Тут хуже. Тут... не рабочее место, а гарем какой-то. И сейчас султан будет топить кого-то в канале. И зачем им такие коридоры, пустая трата кондиционированного пространства, эта электроэнергия не на деревьях растет...
И все неправильно. Щербина, Щербина обеспокоен. Но не так. Если бы нужно было отвечать сейчас, я сказала бы, что он боится не за себя, а за этого зама своего. Почему?
Коридор, поворот, целый холл, в холле - диваны и кресла, в них толпа страждущих как цветы на клумбе и отдельно - три стола секретариата, за тяжелой дверью - еще три стола секретариата и кресла числом поменьше, а в них страждущие видом понервознее. Что ж им не спится в семь утра? Разглядывать обстановку некогда, поэтому запоминается только общее ощущение: прохлада, запах принтерных чернил и горячей бумаги, разные оттенки стекла - прозрачное, коричневое, синее... яркие костюмы и еще более яркая раскраска секретарш, все они поголовно местные. Запахи - духи, одеколоны, дезодоранты, освежители, табак сигарный и сигаретный, - усачиваются в кондиционер, не успев перемешаться.