Порождения ехиднины
Шрифт:
– Садитесь, - кивает Сфорца Карлу на кресло перед своим столом. Агрегат не то авиационный, не то стоматологический: глубокий и спинка откинута под дурацким углом. В таком только спать.
– Вы сюда, пожалуйста.
Вы в данном случае - местоимение второго лица, множественное число, и означает оно, что напарникам велено занять ряд стульев напротив двери.
– Тут всегда все такое эээ?..
– громким шепотом спрашивает Кейс.
– Синее?
– Как в дорогом борделе.
– Так и тянет сказать "в дешевом", но это будет неправдой. Такое качество материала и такой гнусный дизайн вырви-глаз может себе позволить только очень дорогое заведение. Клиенты которого так горды толщиной кошелька, что не теряют потенции даже в такой обстановке.
– Да, - отвечает из-за стола Сфорца.
– Всегда.
– Извините, - радостно улыбается Кейс. Обещания надо держать.
Референт тонет в кресле, Щербина сидит на краешке стула, сцепив пальцы в тугой замок. Выражение лица ни на что не похоже. Как у ребенка, который впервые в жизни собирается сигануть с бортика в бассейн. В пять это умилительно, в двадцать пять озадачивает.
Сфорца наливает в стоящие перед ним бокалы вино. Не в бокалы, в бокал. Один. Господину референту. Бутылка уже была открыта, впрочем, едва ли секретариат заставляет его возиться со штопором, наверное, подают как в ресторане. Красная жидкость терпко, остро и по-летнему пахнет. Что-то сицилийское, кажется.
– А я могу рассчитывать на глоток...
– встревает Кейс.
– Не можете, - Сфорца одновременно и с досадой хмурится, и прикусывает улыбку. Вопрос пришелся в масть. Продолжать не стоит.
– Пейте, Карл.
Оу. Неужели мы сейчас увидим зарисовку из быта первооснователя его династии? Хотя нет, тот был честный кондотьер и предпочитал действовать мечом. Это уже несколько позже в роду появились такие представители, а у них такие друзья, что за один стол лучше не садиться и еды с него не брать... В общем, бытовая сценка "Утро в палаццо Сфорца, четырнадцатый век" начинается.
Кажется, Векшё думает о том же. Во всяком случае, его профиль пить не хочет. Настолько не хочет, что даже воздуху это нежелание передается. Но берет. И пьет. Не как вино, а как лекарство. Или как воду. Две трети содержимого просто исчезают. Бокал с остатком опускается на стол. Сфорца не протестует.
Щербина выглядит так, будто сейчас вздыхать начнет. Вслух. Да что ж тут происходит?
– А теперь расскажите мне с самого начала, почему в отделе внешней безопасности уже третий день вместо работы идет пьеса "Венецианский мавр" и чего вы этим пытались добиться. Вы ведь чего-то хотели, да?
Вместо - это хамство, возмущенно думает Кейс. Сфорца еще и неблагодарная свинья. Мы проделали такое количество работы, переплюнули винландское Бюро по скорости, я точно знаю, я проверяла, а этот недокондотьер, недоотравитель имеет наглость говорить "вместо"?! Не знаю, чем там занимался за нашей спиной этот отвратительный молодой человек, но мы-то работали. С очень, непозволительно короткими перерывами, а если вспомнить о состоянии Щербины...
С глазами у балта что-то странное. Очень странное. Блеск, блики, голубовато-прозрачное утолщение склеры вокруг зрачка, а вот за границей этого прозрачного и глянцевого - ярко-красные сосуды, ветвящиеся из уголков. Анатомию глаза изучать можно, раздел "кровоснабжение". Линзы менять надо вовремя...
– Я, конечно, не Королева Фей, - резко говорит он, - но мне тоже сложно ответить на некорректно поставленный вопрос. Даже с учетом того, что последний результат моей работы безусловно является поводом для увольнения, если не для уголовного дела. Но на качестве всего остального эта ошибка не сказалась.
– Для увольнения кого именно?
– живо интересуется Сфорца.
– Меня, естественно, - удивляется отравленный.
– За что же вас увольнять, Карл? Вы предотвратили полный провал своей операции, и с вероятностью процентов в 90 - операции по поиску Антонио.
– За совершенно ненужное убийство. Мне не следовало ему звонить. Если бы Юсеф не знал заранее, он бы не успел задуматься и не стал барахтаться. Группа задержала бы его.
Сфорца демонстративно глядит на часы, потом на подчиненного. Или не демонстративно, а как раз украдкой, но заметно: черт же знает, как это смотрится из фронтальной позиции? Вот сбоку выглядит довольно нарочито.
– Традиции отдела внешней безопасности - каяться в том, в чем каяться не нужно, и драматически увольняться, не совершив ошибки.
Максим слегка поводит плечами. Мне не нравится эта манера вести себя с персоналом. Иголки в болевые точки - это развлечение Доктора Моро... и Сфорца?
– Простите, господин Сфорца, - голос Векшё трещит и ломается как сухая деревяшка.
– Если вы изволите высказаться менее загадочно, возможно я смогу покаяться в том, что вас удовлетворит. У меня нет опыта, к сожалению. И если вы не собираетесь меня увольнять, я предпочел бы поспать хотя бы два-три часа, потому что последний раз я это делал три дня назад. О, нет, извините, соврал. Еще полчаса этой ночью, как раз Юсеф меня и разбудил. А если собираетесь, то тем более.
Сейчас Сфорца укусят - и первым будет не Кейс, не Векшё, а Максим. Ему уже трудно удерживаться на стуле. Ипостась злой собаки. За что же он называл себя плохим руководителем? Не каждому подчиненному достается начальство, готовое учинить за него скандал.
– Франческо, по-моему, мы договаривались о том, что решения по персоналу принимаю я. Карл не совершил ни одного нарушения, - хех, "плывет" мальчик. Тут тебе и личная договоренность, и невинность Векшё, и намек на дружбу с начальством, и все это оптом, в кучу, и все это при подчиненном.
– Ты уже принял все мыслимые решения. Ты его нанял... Знаешь, я думал, что у Рауля пунктик просто - ваше учебное заведение. Ну дураки, ну тебя разделали как черт черепаху, да? Но хоть случай нестандартный. А это же, - кивок в сторону Векшё, - прописи. Про-пи-си.
Это, оценивает Кейс физиономию балта, которая постепенно наливается кровью, действительно прописи. Стеноз ума, чести и совести, в просторечии называется "жаба". Его каждый раз выносит не на придирках, не на несправедливости в его адрес, а на заступничестве Щербины. Молодой человек устроился, осмотрелся, освоился и решил, что хочет большего. А его все считают за собаку-юниора, которой можно прощать ошибки и нужно тратить дополнительное время на дрессировку. Обидно бедняжке!..