Порождения ехиднины
Шрифт:
Хуан Алваро Васкес, секретарь руководителя флорестийского филиала корпорации "Sforza С.В."
14 декабря 1886 года, Флореста, Терранова
Если тебя просят вывезти средних да Монтефельтро на море - это вполне приятно. И Пауле отдых, и вообще... Конечно, нужно быть европейцами, чтобы купаться зимой в воде температурой +23, но оба довольны. Если тебя вдруг сдергивают с обоими корсарами назад, в корпорацию - это не трагедия, потому что на пляже отчаянно скучно даже с корсарами, а купаться куда приятнее в бассейне или во флоридском аквапарке. Корсары, конечно, обижаются - но слова "мама велела" пока еще имеют над ними магическую власть. Вот над младшим Антонио - уже не вполне, он на море ехать отказался. Тоже понятно: ему в тринадцать с книжкой и то интереснее, и если можно шариться по лабораториям и помещениям службы безопасности, так плевать на море, а уж вылазка в город...
Когда ты после сборов уединяешься в туалетной кабине и набираешь сообщение Максиму, желая узнать, что случилось, поскольку приказ возвращаться пришел по его линии, а не от Паулы и не от охраны да Монтефельтро, и узнаешь, что Антонио-младший пропал в столице, Антонио хочется оторвать уши. Пропадает он уже в четвертый раз: гуляет по Флориде, заводит знакомства, при помощи столичной шпаны измывается над охраной, а потом, когда ему звонит мать, объясняет, что он вообще-то эту охрану видит с крыши, как они суетятся, так что все под контролем, мама. Потом соображаешь, что если бы и в этот раз все было как раньше, никто бы не стал устраивать экстренную эвакуацию средних с пляжа.
Корсарам об этом, конечно, говорить нельзя. Но шестилетке Пьеро достаточно того, что мама велела, а вот одиннадцатилетний Франческо-младший - это ходячее наказание. Как взглянешь в эти анимационные огроменные глазища небесной синевы, так и понимаешь, почему его назвали в честь дяди. Только дядя уже вырос и отрастил хоть какую-то выдержку - а этот... Пубета... Пубертатный период, ага. Помноженный на характер. Глаза уже на мокром месте.
– Что-то случилось?
– спрашивает для вида, кажется, а сам уже уверен: да.
– Ничего не случилось, - напоказ ворчит Алваро.
– Ваш старший братец опять над охраной измывается. А нам отдуваться, потому что так по протоколу положено.
– И вот так всегда, - говорит кареглазый, как отец, Пьеро. Интересно, почему дети в этом возрасте так любят воровать у взрослых и фразы, и интонации? Невероятно же смешно звучит, когда такая малявка говорит тоном... чьим на этот раз? Кажется, синьора Анольери. Услышал, проникся, прибрал.
Младший Франческо молчит. Надул губы, отвернулся к окну и молчит. Вот тут сразу начинаешь верить в ту давнюю скверную историю с отцом Франческо-старшего. Почуял неладное буквально из ничего, из воздуха, из настроения Алваро что-то выловил. И трогать его - такого - и страшновато, и нельзя. Обычно детеныш ласковый, как котенок - все трое такие, старший только суховат, - но вот сейчас светится надпись "Руками не трогать".
– Так, - говорит Алваро.
– Ничего не произошло, просто Антонио перегнул палку и все делается, как принято. Я ему не завидую, когда его найдут. Но наша задача сейчас какая? Не трепать нервы маме, хватит с нее одного Антонио. Так что возвращаемся, ужинаем, умываемся - и смотрим телевизор.
– Под присмотром гувернанток и прочего персонала, который понатащили да Монтефельтро, но из гувернанток эти пираты веревки вьют.
– На маме не виснем и подать ее срочно со сказками и колыбельными не требуем. Договорились?
– Телевизор?
– подпрыгивает Пьеро. Им обычно вместо телевизора включают что-то приличное, детские фильмы и образовательные передачи, но тут можно сделать исключение.
– И новости?
– И новости, само собой.
– И откуда у шестилетнего ребенка из такой семьи неугасимая страсть к сводкам происшествий, репортажам о катастрофах и преступлениях?..
– И про маньяка?
Пресвятая Дева, когда успел просочиться-то? К охране в машину залез, что ли? Какая сволочь пустила все эти гнусные репортажи средь бела дня? Да от них же тошнит почище чем от лекарств...
– Про маньяка, - обещает Алваро, - я тебе сам расскажу. У меня есть во-от такая, - размером с Пьеро выходит, - книга. "Самые громкие преступления века" называется. Там этих маньяков...
– С картинками?
– Разумеется.
– Но картинки тщательно отобраны и не так выразительны, как репортажи в новостях. Хотя Пьеро, чтоб начать видеть кошмары по ночам, нужно оказаться на месте крушения авиалайнера, не меньше. Двадцать пять килограммов непробиваемого оптимизма, энергии и аппетита до всего на свете, от возни до маньяков.
Как бы этому телевидению внушить хорошие манеры? Позвонить, что ли? И начнется вопль на всю Флоресту: корпорация зажимает свободную прессу. А я бы и зажал в тупике за такую свободу. Между дулом автомата и годной стенкой. Куда Франческо-старший смотрит? Явно не в дневные новости.
Приехать, выгрузить пиратскую команду, выдать гувернанткам на мытье и кормление, пообещать вернуться с новостями, намекнуть старшей из дам, что за младшим Франческо надо приглядеть - и к Максиму. Паула наверняка там.
И застыть на входе в кабинет, и обнаружить... возмутительное. Заместитель наш по внешней безопасности развалился в кресле, откинул спинку, а его гладят по голове, а он жмурится, как кот на нагретой крыше.
– У вас руки холодные, как у Джастины. Вы точно родня только через Франческо?
– Еще по разуму, наверное, - улыбается Паула. И кладет ладони этому на лоб. Если у нее руки холодные, то ее нужно на диван и отпаивать чаем, придурок, а не мурлыкать тут... вот свинья же! Влез, понимаете ли. Ему что, своей семьи мало? Нашел, значит, момент и повод - и влез...
– Я вам не помешаю?
– Нет... мавр флорестийский, - отвечает наглый оккупант. Еще и издевается.
– Ну что ты, солнышко?
– Паула улыбается через силу.
– Тебя не слишком замучили?
– Нет. Вверенная мне команда пиратского брига подкрепляется и принимает ванну при помощи рабынь. Мне приказано разведать обстановку и доложить...
Нет, думает через полчаса Алваро. Это я докладывать, особенно Франческо-младшему, не стану. Потому что Антонио до сих пор не нашелся и уже вовсю отрабатывается версия похищения. Это, пожалуй, должна делать мать, а не я. Она знает, что и как сказать. А я мирно почитаю Пьеро обещанное из книжки - и спать, спать. Им спать, конечно.