Порождения ехиднины
Шрифт:
– Я посплю часа полтора - и начну.
Если Максим прав, дело плохо. Но если он прав - сон ему необходим. Те самые полтора часа, очнуться. Потом можно добавить стимуляторами сверху, но без основы - никуда.
И главное - теперь он сможет заснуть.
Ровно в 7 - взлететь по первому писку будильника; душ - напор в степени массажной, контрастный, одеться, завязать галстук, синий, в мелкую, очень приятную наощупь синюю же полоску другой фактуры, набить рот горьким шоколадом, ибо есть необходимо, но при мысли о какой-нибудь котлете тошнит, выплыть, всему в командирской нежности... отставить литературный бред, обласкать
– Векшё, вы назначаетесь старшим по основному направлению.
– И - прочь отсюда, распевая на ходу, что, мол, la donna Х mobile qual piuma al vento, и держа голову по возможности неподвижно... За дверью сейчас должны гадать, пьяно начальство или злоупотребило наркотиками. Пусть гадают.
Начальство злоупотребило исключительно служебным положением. И уже успело установить, что господин капитан Парис Дельгадо, руководитель особой следственной группы лежит в больнице корпорации с большим количеством швов на нем, а вот его зам, госпожа Анна Суарес, тоже местная, на рабочем месте и вполне доступна к потрошению.
Но сначала нам жизненно необходим шофер и личный помощник. Причем личный помощник, который в курсе происходящего и понимает, о чем нужно непременно молчать. А шофер... ну какой из парня, который три месяца назад получил права, пусть его учили лучшие люди филиала, шофер? Никакой. Но Максиму придется работать по дороге - это хорошая, годная отмазка. И будем надеяться, что машине корпорации дорогу уступят просто из уважения.
И что мы не попадем в аварию - ни вдвоем, ни поодиночке.
Хуан Алваро Васкес, секретарь руководителя флорестийского филиала корпорации "Sforza С.В."
15 декабря 1886 года, Флореста, Терранова
Алваро было... правильное слово "страшно". Страшно, тошно и нехорошо. Он так не боялся даже в прошлой жизни, когда шел убивать господина Сфорца. Да ему потом в подвале было проще, от него меньше зависело. Было хуже, сейчас ему не хотелось упасть, раствориться, вообще не быть - но не так страшно. Настоящий страх - это когда ты оступишься, а упадет кто-то другой.
А нужно следить за дорогой впереди, и за зеркалом, и за приборной доской, особенно за спидометром, будем считать, что это - тренажер, даже не тренажер, а игрушка, из детских - дешевенькая электроника, которая булькает и пищит, выдавая тебе очки, и играет похоронный марш, выключаясь. Вот похоронный марш мы вычеркнем - и все в порядке. Даже кожаная оплетка руля под руками запахла старым пластиком и перестала казаться слишком толстой.
Он никогда еще не попадал в настолько сложную и мутную ситуацию. Во-первых, непрестанно нужно всем врать. Пауле, Франческо №2 и шестилетнему Пьеро - больше и чаще прочих. И помнить, не путаясь, что именно, как, каким тоном, с каким лицом врешь. Ни Паулу, ни Номера Второго пугать нельзя особо. Женщину - потому что за нее держатся трое детей и беспомощный муж. Младшего Франческо - потому что он здорово похож на Франческо-старшего в те же одиннадцать лет: "ну очень нервная система". Прекрасно понимает, что творится что-то много хуже, чем говорят, не хочет никого пугать и отвлекать, но глаза на мокром месте со вчерашнего вечера. Вот Пьеро - им можно гвозди забивать, тут всем повезло.
Врать - и успокаивать, успокаивать - и врать. Какое счастье, что синьору айсбергу свернули челюсть,
И Максим не в кондиции - из-за него же, из-за Антонио. Это что ж нужно было ляпнуть, чтобы Максим сорвался... Алваро уже и ребят из охраны выспрашивал, говорят, не слышали толком. Вроде не врут. А насколько Максим работать не может, Алваро понял, только когда зам по внешней безопасности его в шоферы позвал. Формально-то причины понятны: самому машину вести - время от работы отрывать, а Алваро уже столько секретов корпорации знает, что еще парочка или даже пара десятков положения не изменят. На самом деле, а на самом деле Максим головой едва шевелит... и если он возьмет с собой кого-то из подчиненных, то подчиненный его расколет за полчаса-час.
Я, думает Алваро, его сдам через полчаса после того, как он найдет Антонио-младшего. Через полчаса - это чтоб успел собрать первую порцию аплодисментов, а то обидится. Я бы тоже обиделся. Но не позже.
Хм, следом думает Алваро - интересно, а если я сегодня на него настучу, он меня убьет или только положит на соседнюю с синьором да Монтефельтро койку в травматологии? Проверить нет никакой возможности: спросишь - соврет, но очень любопытно. Я бы убил. Или нет? А если бы я был Максимом - а если бы из-за меня не нашли ребенка, ой, а это-то откуда?
– я бы не убил. Мне бы было все равно уже.
– Ну ты и ведешь - я по клавишам не попадаю, - говорит пассажир. Да-да, я так и верю, что дело именно в моей неловкости.
– Ха, - усмехается Алваро, который на самом деле изо всех сил старается вести машину плавно, как только может.
– Захочу - въеду вот в этот грузовик. Ты не знаешь, к кому в руки попался. А я тебе все припомню. Это моя Паула, ясно тебе?
– Твоя, твоя, - соглашается Максим.
– Но ей нужно кого-то опекать, кроме детей и мужа, она так успокаивается, а тебя не было. Кстати, если тебя это утешит, я влип куда хуже, чем ты думаешь. Паула теперь знает, где я держу свой запас гуараны.
Алваро пытается возразить, что кабинет заместителя по внешней безопасности - охраняемая территория, потом вспоминает, что Паулу-то пропустят куда угодно.
А потом вспоминает, что он за рулем и смеяться, стучась головой об этот руль, ему сейчас нельзя.
– Гуарана тут растет, на севере. Тоже мне, сокровище. Ты еще матэ и тростниковый сахар заныкай в сейф.
– Вряд ли, - вздыхает Максим, - Паула поедет за ними на север. Даже если очень попросить. И вряд ли я ее отпущу. Алваро, я тебя кое о чем должен предупредить. Ты мне будешь помогать разбираться, и если хоть кто-то узнает, в чем именно...
– Я уже понял, - говорит Алваро.
– Я уже понял, что я здесь не как шофер или секретарь, а как...
– он думает и выговаривает: - член семьи. Потому что я могу не отвечать, если спросят.
Максим смотрит в экран, а кивок изображает левой рукой. Очень такое... журавлиное движение.
На парковке для посетителей почему-то почти пусто. То ли у тех, кому нужно в полицейское управление, редко есть машины, то ли жители столицы не любят здесь парковаться, то ли день удачный. Или время.