Порождения ехиднины
Шрифт:
– А теперь посмотрим нормально.
– Нормально это как?
– спрашивает лейтенант. И ведь знает уже, что ему ответят, но нарывается же. Начальство местное, в городе училось... по ускоренной программе какой-нибудь.
– Нормально это с использованием глаз, головы и аппаратуры.
– оправдывает ожидания Кейс.
Вот за аппаратуру местные не отвечают. Нету и взять негде. И за климат тоже не отвечают. Одно удовольствие тут пешком ходить. И откуда ко мне этот белый голубь в голову залетел, из песни, наверное. Тут до конца сезона дождей белого голубя не увидишь.
– Вы мне вот что скажите лучше, - говорит Кейс, - вторая девочка, Катарина, у нее, судя по фотографиям, был рассечен лоб. Но там не разглядишь ни черта. Вы там первым оказались, из полиции. Опишите, как это выглядело.
Лейтенант Гомес ведет усом, а может и всей щекой... это ему "черт" не понравился, ко всему остальному он уже привык, а погоду и вовсе не замечает. И правда - что буйволу грязь? Радость.
– Там даже не рана, а так... скользнуло и ссадило. Широкая такая царапина, неглубокая. На фотографии она хуже выглядит, потому что крови было много и она запеклась вся на лице, на волосах, на одежду попало. Жарко было очень, не скажу сколько, но в тени больше сорока - а уж на солнце...
– Отвечайте на вопросы, - обрывает Кейс лирический монолог "как это было ужасно". Три месяца курсов в ближайшем городе, наверное. И лет двадцать усердия по поимке воришек и вразумлению драчунов. Предел - поймать мужа, который зарезал жену из вредности... то есть, из ревности, впрочем, синонимично, и попытался пешком удрать в столицу - или на восток, в бассейн Параны.
– Крови - из ссадины?
– Да.
– Буйвол вот-вот начнет реветь и бодаться. С полей шляпы стекают потоки воды. Это не шляпа, это шлем-салад какой-то, об эту кожу можно бритву доводить...
– Наверное, она упала.
– Наверное, - кивает доктор Камински.
– Открывайте ваш общественный сарай.
Открывать его не нужно. Замок, конечно, висит - но не запертый. Играет роль засова. От ветра и собак.
Нормального переносного прожектора в деревне тоже нет. И ненормального нет. Но вот это как раз не страшно. "Жужжалка" помещается в карман плаща. Батарейки у нее мощные, а если сядут, можно крутить ручку.
– Вы нашли обо что она ударилась?
– Нет, - буйвол разглядывает чудо техники.
– Но могло и пылью засыпать, а кровь, я говорю же, засохла почти сразу.
– Конечно.
– Задача: отскрести с сапог всю здешнюю грязь, не сотворив при этом нового мира. И Дух Божий носился над водами, как я его понимаю. Конечно, тут - общественное место - уже натоптали как могли, но усугублять не хочется.
– Стойте, где стоите, - приказывает Кейс.
– Держите фонарик. Будете светить, куда я скажу.
Открытая коптильня. И на веревках вдоль стены вперемешку с пучками травы развешаны копченые птичьи тушки. Перья - в мешке в углу, очень аккуратно собраны. Тушки птичьи - и некрупных грызунов. На другой стене развешаны умело и осторожно снятые шкурки. Выделка, конечно, самая примитивная - но старательная и мастерская, ни одного лишнего разреза или разрыва.
Голуби... белые...
Лопата, самодельная стремянка, ящики, сколоченные из чего ни попадя, еще какой-то трудовой хлам. В земляной пол втоптаны мелкие перья, солома, опилки, гнутые гвозди. Окошко у самого потолка было затянуто пергаментной бумагой, сейчас она промокла, внутрь летят брызги.
– Чье это хозяйство?
– Луиса, воспитанника падре Фелипе. Он дурачок.
– А это?
– Перья и шкурки берет кооператив, на поделки всякие. А голубей у нас едят, и жареных, и копченых. Это ж не ваши, городские, - снисходительно объясняет буйвол.
Как же, как же. Наши морально чистые сельские пташки... Но неважно, не сейчас.
– И дурачку дали ружье?
– Да кто ж ему...
– ухает Гомес, только фонарь дрожит, - у него праща. Для этого голова не нужна.
Праща. Праща... Если поводить по стенкам, то можно увидеть и саму пращу. Даже не одну. Две, на выбор. Видимо, для четных и нечетных. Веревка потолще и погрубее, а второе - и не веревка даже, какой-то пояс? Лента? Что-то такое. И от каждого из мест преступления до этого сарая - примерно... так, надо не примерно, а точно.
– Лейтенант Гомес, вам тоже голова не нужна. Поэтому пройдите-ка отсюда до каждого места обнаружения трупа, считая шаги. Собьетесь - начинайте сначала.
Смотрит - как убить хочет. Нет уж, я так просто не дамся. Давай, пошел. А я тут еще постою и подумаю.
– Фонарик отдайте.
Пули, для пращи. Не просто случайные камешки, подходящие по размеру и весу, нет. Глиняные и свинцовые шарики. У глиняных дальность меньше и летят они... плохо они должны летать, метров на сто, может быть, но зато добычу не калечат, а голубю много не нужно. И кроту. А девочке? Взрослой женщине разве что шишку наставить, основательную такую шишку, взрослые здесь в шляпах живут и даже спят. В жестких кожаных шляпах. Свинцовым можно. Но это нужно, чтобы с собой было. А глиняные есть всегда.
Что это за лента все-таки? Пятна какие-то... если отстирать грязь, будет искусственный шелк с крупным цветочным узором. Странный материал для пращи. А если обработать вот эти мелкие темные пятна, то - конечно, будет кровь. Но оказаться может чья угодно, и кролика, и охотника...
Очень жарко. Очень. Плохо, когда так жарко, после болезни так всегда. И заснуть не получается: голова болит. Раньше, когда голова болела, то приходили ангелы и пели, а Господь утешал. А теперь? Зовешь-зовешь... надо, конечно, не так. Принести плоды и добычу. Настоящую, хорошую добычу. Тогда Он откликнется. Точно. Так правильно. Нужна жертва. Все время в голове эта мысль вертится - значит, ангелы подсказывают...
Значит, ангелы. Иже херувимы. Жертвы, голуби и перья. Давид с пращою. Кейс не знает, откуда приходят подобные образы. Из глубин бессветного океана, оттуда, где рыба-удильщик с фонариком на голове привлекает добычу, оттуда, где во впадинах гнездятся невиданные твари, не способные выжить на мелководье.
Не снаружи, нет. Это-то сто раз проверено. Никакой... экстрасенсорики, никакого "съема" информации, считывания. Просто все падает вниз, наслаивается, варится, и заводится там какая-то жизнь, сначала простая, а потом все более специализированная, она тянется к свету, потому что там, внизу, свет - это еда... Интуиция - это всего лишь логическое мышление со свернутыми цепочками. И, кстати, точно так же может врать. Так что серию мы отщелкаем, всю. И посмотрим потом в кабинете с нормальным увеличением, с нормальным светом, Боже благослови Силикон и всех присных его.