Портартурцы
Шрифт:
— К наступлению! Наступательный дух — это честь военных и есть признак высшего состояния армий… Вперед! К победе!
8
Ямагучи взобрался выше по склону, чтобы все солдаты видели его. Желтолицый и скуластый, он в военном мундире европейского покроя несколько напоминал карикатуру, на смерть, особенно в те минуты, когда, втягивая в себя воздух, оскаливал зубы. Ниже, вокруг него, стояли солдаты, на их лицах застыл страх.
— Нам предстоит захватить сейчас самую важную позицию русских. С нее откроется вид на крепость. Мы ударим по врагу со всем искусством и настойчивостью… За нами все время победа. С нами — жизнь! Врагам — проклятье и смерть… Вперед!
Ямагучи выхватил саблю и, вытянувшись во весь рост, высоко поднял руки. В этой позе он казался еще тоньше, и лицо его стало еще более зловещим. Крепко сжав ружья, солдаты наклонили головы и двинулись за капитаном. Навстречу им со стоном шагали двое из авангарда…
Ямагучи обернулся, угражающе повел желтыми белками и крикнул:
— Вперед! Бегом! За мной!
Батальон ринулся за командиром.
Поручик Судзуки лежал поперек ручья, раскинув руки. Ямагучи, перескочив через него, подался влево и оглянулся. Его люди рассыпным строем бежали вправо, падали, ползли, корчились. Галечное ложе потока устилалось трупами. Ямагучи наклонился и в три прыжка очутился впереди атакующих.
— Сюда, сюда!
Ямагучи остановился у скалы, в мертвом пространстве, куда не достигали пули, и глубоко вздохнул. В живых осталось меньше половины солдат. Но капитан знал, что через десяток минут прибудет свежая колонна.
До отвесной скалы, на которой укрепились русские, осталось не более пятидесяти шагов.
9
Новая колонна неприятеля появилась из ущелья более стремительно. Японцы бежали, согнув спину, и поэтому сверху представляли прекрасную цель. При первом же залпе они начали тыкаться носами в землю. Очень немногие достигли мертвого пространства под горой. Они жались к скале и стреляли вверх. Наши не обращали на них никакого внимания, русские встречали новую неприятельскую колонну, которая наступала гуськом.
Японские офицеры расставляли своих солдат в боевой порядок. Они все время указывали на гору. Вдруг из траншеи упали две веревочные петли и через мгновение поддели офицера и рядового. Скрючившиеся фигурки, поднимаясь кверху, качались и ударялись о скалу. И солдат, и офицер хватались за камни, но неотразимая сила поднимала их все выше. Солдат, выхватив из ножен штык, перерезал веревку… Офицер освободился из петли лишь у амбразуры и ринулся вниз.
— Жаль, живьем не достались. Ничего, вечером еще раз удочку закинем, — говорил унтер-офицер — инициатор этой затеи.
Залп шрапнели и несколько ударных бомб заставили защитников придвинуться вплотную к стенке траншеи. Двоих ранило. После перевязки ран они остались па своих местах.
— Держись! — скомандовал взводный. — По наступающим колоннам — пли!
— Ползут! Наверх ползут, а пулей не возьмешь, — кричали солдаты.
Артиллерийский обстрел осекся. На наши окопы посыпались ружейные и пулеметные пули. Японцы облепили подступы к Юпилазе. Они были похожи на мух, густо сидящих на каравае хлеба.
Захватив с собой обрезок толстой доски, один из стрелков пополз к камням, приготовленным для пуска в неприятеля. Пули визжали, шлепали о скалу. Но все было забыто: и страх, и осторожность.
— Начать с самой большой глыбы, — твердил сам себе солдат и подсунул конец доски под кромку камня. Шум взбирающихся японцев слышался явственно, но камень только качался, а не падал.
— Черт! — изругался стрелок, и, став на колени, положил конец своеобразного рычага на плечо. Напрягая все силы, он стал выпрямлять спину. Камень подавался туго.
— Ну, еще, еще раз, — услышал стрелок сзади и почувствовал облегчение. Камень покатился вниз. Несколько пуль влепилось в доску.
— Ложись! — крикнул Лыков, приползший на помощь к солдату.
За камнем ринулась вниз лава из более мелких камней и щебня, кверху поднялся высокий столб пыли.
— Как оно там, как оно там? — рвался Лыков посмотреть вниз, но стрелок не пускал и пригибал его голову к земле.
— Чево там смотреть. Меня послали и другие камни тоже столкнуть. Ползем дальше. Посмотришь в другой раз. Я с товарищем толкать буду, а ты смотри, если уж так тебе интересно…
Слышались крики «банзай». Все новые и новые колонны появлялись из ущелья. Стрелки, сбрасывавшие вниз камни, видели дула винтовок врага. Еще момент, и будет рукопашный бой. Лыков не утерпел и, схватив камень, бросил вниз. Камень никого не задел.
— Маловат, — вздохнул Лыков.
— Пусти сразу три, — скомандовал стрелок.
Камни покатились вниз и слизали всех японцев, засевших в мертвом пространстве. Но Лыков и стрелки оказались вдруг на открытом месте. Винтовочные пули посыпались вокруг них. Лыков вскрикнул и схватился за левое плечо. Лицо его побледнело, он упал, поджав под себя руку.
— Клади его на доску и волоки за ноги, а рук не трожь, — услышал Лыков голос стрелка, что распоряжался минуту назад.
— Я сам дойду, — сказал Лыков, силясь приподняться.
— Не фокусничай, барин, — ползком тут нужно, а у тебя плечо разбито.
В девять часов вечера атаки были отбиты. Японцам удалось было заскочить на редут, но их перекололи. Помощь, на которую они рассчитывали, была сметена сброшенными камнями. Враг притих.
Глава восемнадцатая
1
Перевалив Зеленые горы, вторая батарея направилась на левый фланг. Недалеко от деревни Суанцайгоу, на берегу речки, батарея разбила лагерь. Палатки поставили поодаль от коновязи, каждую отдельно и, по возможности, под деревом. Юго-западный склон пригорка, на котором установили пушки, также украшали деревья со светло-зеленой листвой.
После жестокого урока, полученного третьей батареей в бою у Бицзывоской дороги, полковник Лапэров решил устроить исключительные ложементы для орудий. Это были не простые углубления, а гнезда с закрытием от шрапнели.