Портрет смерти в полный рост
Шрифт:
В маленьком уютном помещении, видимо служившим родственнице кабинетом, Соня грациозно опустилась в кресло, закинула ногу на ногу, выставив на моё обозрение ступню в домашней туфле на высоком каблуке. Я устроилась на диванчике напротив. Теодоровна зачем-то внимательно осмотрела свою щиколотку, поправила складочку на атласном халате, затем подняла
– Жизнь Вареньки в большой и серьёзной опасности. Я первая заметила неладное. А уж потом и папе начало казаться, что с девочкой творится нечто странное. Ты можешь в это не поверить, – тут она сверкнула на меня глазами. А я и не собиралась возражать, какую бы чушь не довелось услышать. – Но на Варвару навели порчу. И это видно любому, кто серьёзно относится к колдовству и всякому подобному потустороннему вмешательству.
Соня выразительно обвела меня вытаращенными глазами, помогая себе для пущей важности вращением головы, и со значением замолчала.
Этого мне только и не хватало! Все просто помешались на колдовстве, ясновидении, предсказаниях и прочих проклятиях. Бездельнице Софье больше делать нечего, она и отвлекает меня от работы по-пустому. И как только я могла позволить ей поймать меня на такую простенькую наживку! Не желая выслушивать возмущённые словесные потоки родственницы, я осторожно поинтересовалась:
– А в чём же выражается эта наведённая дрянь на взгляд постороннего наблюдателя? Вряд ли Варвара сама высказала подобные опасения.
– Бедная девочка просто чахнет на глазах! Похудела, побледнела, под глазами тёмные круги, да ещё и на внезапные головные боли жаловаться стала. А прежде была такая здоровая и крепкая, что я ей даже немного завидовала. Ты ведь помнишь, я сама всегда отличалась слабостью здоровья.
Никогда не замечала за Софьей никаких телесных немощей, но пусть себе считает
– В такую жару и при её фанатичной увлечённости работой немудрено приобрести нездоровый вид. Немного отдыха – и всё само пройдёт.
Про себя же подумала, что круги под глазами у молодых и не очень молодых девушек случаются от естественных любовных увлечений, но оскорблять Сонину невинность подобными предположениями не стала.
– Не веришь, значит! Вот я тебе сейчас докажу…
Софья порывисто поднялась и переместилась к небольшому книжному шкафчику, полки которого были забиты всякой дрянью, судя по излишне пёстрым и блестящим переплётам с нелепыми названиями. Я испугалась, что меня сейчас завалят гадательно-магическими выкладками, да ещё заставят на них реагировать. Однако родственница возвращалась к своему креслу с внушительным фотоальбомом в руках. Просмотр семейных фотографий пугал меня не так сильно.
– Вот взгляни сюда! – призвала меня Соня, тыча пальчиком с длинным бронзовым ногтем в страницу. – Это она сразу после приезда из Италии… Я подбирала фотографии Гарри для работы над Варенькиным портретом, – ты ведь знаешь, она согласилась позировать ему только два коротких сеанса, – и невольно сравнила снимки двухмесячной давности с этими последними, сделанными на прошлой неделе.
Софья ненадолго умолкла и взглянула на меня, явно ожидая подтверждения своих подозрений. Девушка на фотографиях действительно сильно изменилась внешне за сравнительно небольшой промежуток времени. На более поздней фотографии лицо осунулось, глаза потускнели и ввалились, со щёк сошел румянец. Конечно, тёмная шаль ей совсем не к лицу, но ухудшение настроения и явное нездоровье девушки на недавнем снимке бросалось в глаза. Странно, что я ничего не заметила на приёме. Видимо, я не слишком внимательна к людям, если этого не требует работа.
Конец ознакомительного фрагмента.