Портрет смерти в полный рост
Шрифт:
И почему только она поддалась на их уговоры, теперь придется отсидеть два нудных и длинных сеанса перед малосимпатичным ей типом. А завтра Соня настойчиво тащит её на выставку всё того же надоедливого Гарри. Кажется, Ирина тоже обещала быть на вернисаже, будет с кем словом перекинуться. Впрочем, и Костик со сценаристкой Беляевой наверняка придут. Это мероприятие определенно смахивает на обязательное к посещению для всех, кто считал себя так или иначе причастным к искусству.
Пора возвращаться к работе. Сегодня и так сделано меньше, чем было намечено.
«В саду за стеклом крупные бабочки
Солнце уже опустилось совсем низко над рощей за окном, когда художница позволила себе передышку.
Эскизов и набросков автопортрета теперь было уже множество. Некоторые даже казались очень удачными. Самой большой трудностью оказалось позирование себе самой: нужно было держать позу перед зеркалом и переносить образ на холст или бумагу деревянной от напряжения рукой.
Анна встала, подошла к распахнутому окну, взглянула на цветущую лужайку внизу. На большом оранжевом цветке раскинула крылья изумительной красоты бабочка с бархатистыми пурпурными крыльями. Девушка высунулась из окна и уронила вниз кисточку, которую сжимала в руках всё это время. Крылья бабочки дрогнули, затрепетали – и через несколько секунд она скрылась из глаз. Только яркая головка цветка ещё покачивалась внизу под окном.
Художница вернулась к зеркалу, надолго ставшему ей помощником в работе. Задумчиво оглядела разбросанные вокруг кисти и тюбики с красками.
– Теперь я знаю, как это нужно сделать, – сказала она сама себе, резко повернулась и выбежала из оранжереи.
Дорианна спустилась на первый этаж дома, в комнату, служившую ей спальней, рывком открыла сразу обе дверцы шкафа. На пол полетели пёстрые вороха платьев, блузок, шарфов. Из яркой кучи были извлечены узкие чёрные атласные брюки, такой же жилет, золотистая сорочка, – всё это, вкупе с чёрной полумаской, совсем недавно служило ей на маскараде костюмом разбойника прошлого века. Немного подумав, она отложила маску и заменила её ярко-алым шейным платком и длинным шарфом почти такого же цвета. Из шарфа получится подходящий кушак.
Анна вернулась наверх к своему зеркалу, переоделась в новый костюм, оставив сброшенную одежду на полу у мольберта. Затем чуть передвинула зеркало, так чтобы в нем отражался кусочек сада сквозь переплет оконной рамы. На столик перед зеркалом художница поставила стакан толстого стекла с золотистым рисунком, слегка облупившимся от времени. В стакан она опустила розу, сорванную с куста возле самого окна, рядом, на самый край столика, положила кинжал с длинным тонким лезвием. И только после этого принялась смешивать краски…
***
Макс пришел с инспекцией очень ранним утром. Анна встретила его в своём обычном рабочем балахоне, слегка испачканном красками, с большой чашкой кофе в руке. Художник удивлённо вскинул брови: он ожидал увидеть её в тунике, позирующей для автопортрета.
Дорианна молча кивнула в ответ на его приветствие и пошла к своему рабочему уголку чуть впереди Кароля, не выпуская из рук чашки и прихлёбывая из неё на ходу.
Портрет был почти закончен. Девушка смотрела с холста прямо на Макса дерзким и насмешливым взглядом. Рыжеватые волосы подколоты высоко над левым ухом заколкой в виде черепа, ухо украшено серьгой в форме кольца с подвешенной на нём старинной золотой монетой. Правая щека прикрыта свободно спадающими локонами. Все эти детали придавали изображению странно зловещее выражение. И всё же лицо на портрете казалось прекрасным и против воли притягивало взгляд.
Окно за левым плечом и роза в стакане на столике перед девушкой образовывали чёткую диагональную линию и создавали ощущение реальности. Казалось, изображённый на холсте цветок имеет запах, а крылья бабочки на нём слегка подрагивают. Бабочка была огромной, с блестящими пурпурными крыльями, почти закрывающими крупные алые лепестки. Ветерок из раскрытого окна за плечом юной красавицы шевельнул уголок красного платка, небрежно повязанного на шее. Тонкими пальцами правой руки девица касалась лезвия кинжала, лежащего на столике под цветком. Острие было направлено прямо на зрителя.
– Слишком много ярких пятен, – негромко заметил Макс. – А впрочем, даже в этом что-то есть! Но, чёрт возьми, когда ты успела?
– Уж как-то получилось, – пожала плечами Анна и устало прикрыла глаза, воспаленные, с чуть припухшими веками от короткого сна после двух бессонных ночей.
Маэстро Кароль подошел поближе к неоконченному портрету, сделал несколько незначительных замечаний. Затем вдруг сказал:
– Нет, больше его не трогай. Лучше уже не сделаешь, а испортить неосторожным мазком можешь запросто.
– Хорошо, – легко согласилась Анна, возражать всё равно не было сил. Да и нужно ли? Художнице и самой показалось необязательным дописывать завитушки неоконченной золочёной рамы зеркала на картине.
– Отдохнёшь с недельку, а потом поедем с твоим «Неоконченным автопортретом» на выставку в Париж».
Варя устало потянулась, поднялась со стула, походила по комнате и прилегла на низкий диван, с наслаждением вытянув босые ноги. Ей казалось, что это она, Варя, простояла двое суток у мольберта и теперь не имела сил даже смотреть на картину с портретом в зеркале. И впрямь ни к чему прописывать завитушки неоконченной золочёной рамы. А ведь, пожалуй, она заслужила обед в ресторане за сегодняшнюю тяжёлую работу над «Дорианной». Только ещё чуть-чуть поработает, закончит сцену с портретом. Ей не хватает последнего штриха, возможно, самого главного.
«Анна вот уже полчаса сидела в кресле под пальмой, отсюда, издали разглядывая автопортрет на мольберте. Он определенно получился, лучше вряд ли сделал бы и сам Кароль. Но ни гордости, ни радостного облегчения художница не ощущала. Совсем напротив, мысли художницы были тягостными и невесёлыми: что если этот первый шедевр, вышедший из-под её кисти, станет единственным и последним? Её не вдохновляло даже предвкушение триумфа на предстоящей выставке. В том, что будет невероятный успех, она нисколько не сомневалась.