Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном
Шрифт:
— Бомба уничтожена, сир!
— А где мой храбрый генерал? — угрюмо поинтересовался Наполеон.
— Его нигде нет.
— А на деревьях?
— Даже листьев не осталось, сир. Вот единственное, что я нашел.
Адъютант кивнул на дымящийся сапог в своей руке.
— Вы знаете, господа, кто это был? — спросил Наполеон.
Все растерянно смотрели то на сапог, то друг на друга.
— Должно быть, кто — то из баварцев, — принюхался Бертье.
— Почему?
—
Наполеон окинул свиту хмурым взглядом.
— Я теряю храбрейших из храбрых, а вы мне про пиво… Сапог со всеми почестями предать земле. Идите, господа, а я пока продолжу.
Приближенные удалились, восхищаясь хладнокровием своего императора. А Наполеон присел под той же березой. Старый артиллерист, он знал, что ядро никогда не падает дважды в одно место.
Когда спустя некоторое время Наполеон, отмахиваясь от мух, появился из — за кустов, свита издала протяжный вздох облегчения, а военный оркестр заиграл его любимый марш.
Император опустился на складной стул, вытянув одну ногу на барабан.
В его отсутствие центральный редут русской позиции — батарея Раевского — был захвачен пехотой генерала Жерара и кавалерией Мюрата.
К Наполеону подлетел Бертье, умоляя пустить в дело Старую гвардию.
— Еще одно усилие — и русские погибли! — твердил начальник генерального штаба.
Наполеон зевнул. Во время решающих сражений на него часто нападала неукротимая зевота.
Бертье продолжал что — то говорить, а император уже тревожно дремал, уперевшись подбородком в грудь. Ему снился ад, и одноглазые седые черти, поджаривавшие его на огромной сковороде.
«Масла! Ради всех святых, подлейте масла!» — хотел крикнуть Бонапарт, но какая — то неведомая сила мертвой хваткой держала его за горло, и изо рта вырывался лишь отчаянный сип.
Когда Бертье отошел, Наполеон открыл глаза.
— Дьявол!.. — пробормотал он, заерзав задом. Вскочив, он поманил к себе пальцем доктора Луакре. — Мне жжет, как будто в задницу насыпали перца.
— Позвольте узнать, сир, что вы ели накануне?
— Посмотрите под березой! — буркнул Наполеон.
Доктор нырнул за кусты.
— Может, вас комары покусали, мон сир? — посочувствовал Коленкур. — Или слепни?
— Нет, но я подтерся какими — то листьями…
Коленкур покосился на заросли высоких растений, листья которых напоминали женские ладошки с хищно растопыренными пальцами.
— Вот этими?!
— А отчего вы так побледнели? Мне было очень мягко.
— Это же крапива! Она обжигает до пузырей.
— Дьявол! — затряс кулаками Наполеон. — Здесь даже природа против меня!
— О да, мон сир, непокорная земля непокорного народа…
— Что же вы меня не предупредили, мон шер?!
— Наоборот, я всегда выступал против войны с Россией.
— Я говорю об этом проклятом растении.
— Мне казалось, что вы пользуетесь только салфеткой с личным вензелем.
Наполеон фыркнул:
— А еще пишете про меня мемуары!
Из кустов появился довольный доктор Луакре.
— Цвет достоин кисти Рембрандта, а форма — рук Микеланджело!
— Что такое? Вы прибыли с Монмартра? — напустился на него император. — Чем вы восторгаетесь?
— Творением вашего желудка, сир.
— Да вы просто навозный жук!
Луакре передернул плечами.
— Я хотел вам сделать комплимент, сир, перед тем, как предложить поставить пиявок.
— Опять пиявки!
— Они отсосут кровь, и зуд уменьшится.
— Не надо мне ничего отсасывать! — возопил император; и державшаяся поодаль свита с неприязнью посмотрела на доктора.
— Тогда следует подуть на обожженное место.
— Вы с ума сошли! Я и так простужен.
— Мон сир, из двух зол…
— Убирайтесь к дьяволу!
До самого конца сражения Наполеон больше ни разу не присел. Подергивая задом, он беспорядочно ходил на своем наблюдательном пункте то взад — вперед, то кругами, поминутно отбегая за дерево, — и ни одно русское ядро или пуля не могли его зацепить.
Великий узурпатор был словно заколдован.
Глава 35. Партизаны
Стояла теплая ночь.
По лесной травянистой дороге кони шли скорой распашной рысью, почти бесшумно.
Отряд ахтырских гусар и донских казаков под предводительством Дениса Давыдова держал путь в тыл неприятеля.
Позади затихала канонада Бородинской битвы.
— Не пора ли ночлег устроить, — позевывая, предложил поручик, ехавший по правую руку Давыдова.
— Еще пару верст и всё.
— Может, тут есть поблизости какая — нибудь деревня? Ты ведь местный, небось, каждую тропинку знаешь.
— У деревни как раз и отдохнем.
— А почему не в самой деревне? На печи, да с крестьяночкой. Красота!
— Как бы на французов не нарваться, братец. У меня каждый человек на счету.
— Эх, Денис, для меня ночь без бабы — что обед без водки.
За спиной из темноты кто — то весело пробасил:
— Вшивый — о бане, а Ржевский — о бабе!
Поручик обернулся на голос, сердито зашевелив усами:
— Ну, кому еще там шею намылить?
— Сделайте одолжение, поручик! — ответил тот же басок. — Я уж второй день не мылся.
— И мне! И мне! — раздались голоса. — И мне намылить!