Порвали парус
Шрифт:
– Скалозуба, - поправила она. – Что ж, ты угадал.
– Не угадал, - поправил я ее в свою очередь. – Для умного человека это оскорбление. Ученые не угадывают, они получают запланированный результат, это называется успехом. Заслуженным успехом. В то время как удача заслуженной не может быть по определению…
– Какой ты занудный, - сказала она, морщась. – Может, сходим попьем кофе?
Я покачал головой.
– Не могу. Мышки. Можешь вон тех покормить, им уже пока кушать.
– У тебя все по расписанию?
–
– А почему не всегда?
– А ты как думаешь?
Она сдвинула плечами.
– Мешают. Тебе всегда мешают.
– Почти всегда, - согласился я. – Хуже того, всегда уверены, что помогают! Никогда таким, как я, такой замечательный, не социализироваться в их сраном обществе мудаков и дебилов.
– Ты груб, - сказала она с достоинством. – А эту морковку они едят? Можно им дать?
Я смотрел как она опасливо начала кормить мышек, они сразу сбежались к ее руке, Ингрид исхитрялась даже поглаживать их по спинках, но вдруг вскрикнула:
– Ой, она меня грызанула за палец!
– Какая? – спросил я. – Ах эта… Ну все, теперь мутантный вирус в твоем теле. Интересно, во что превратишься.
Она отпрыгнула от клетки.
– Ты что?
Я печально развел руками.
– В науке такое случается. Но еще можно спастись… Нужно побыстрее отрезать поврежденный палец.
Она вскрикнула:
– Ты что?.. Я им жму на спусковую скобу!
– Если промедлить больше пяти минут, - сказал я, - придется отрезать кисть. Вирус по крови распространяется быстро. Быстрее, чем змеиный яд. Через полчаса придется отрезать по локоть…. А через час уже по плечо. Ну, если не отрезать, то с интересом посмотрим, что мутация сделает с тобой… Наука требует жертв больше, чем какое-то гребаное искусство, продукт уходящих времен.
– Ну ты и свинья, - сказала она с сердцем.
– Так режем? – спросил я кровожадно и поискал взглядом тесак побольше. – Спасая самое ценное для демократа… Покажи палец!
Она спрятала руки за спину.
– Не покажу.
– Ага, - сказал я. – Никто тебя не кусал!.. Да и как Машка могла укусить даже тебя, хотя и нужно бы?.. Это же добрейшее на свете существо!.. Не то, что ты! Была бы ты такой Машкой…
– Ладно, - сказала она, - я пойду. Новости тебе сказала.
Я сдвинул плечами.
– А что мне от того?
– Подвижки, - пояснила она, - означают, что будут приняты какие-то решения. Какие, еще неизвестно. Знаю только, что твоя концепция насчет предотвращения глобальных катастроф заинтересовала лиц на самом верху. Президент в курсе.
– Извини, - ответил я в подчеркнутом нетерпении, - но я не могу пойти с тобой пить кофе. Работы много.
Она поняла, кивнула и отступила к двери.
– Увидимся.
– Я то не прочь, - пробормотал я. – Еще как не прочь. Но человек предполагает, а Бог располагает…
Дверь на нею закрылась, я некоторое
С другой стороны, если по уму, в Управлении сейчас идет брожения, перестановки. Всегда нужен серьезный толчок или скандал, чтобы начались изменения, применительно к быстро меняющейся реальности.
И хотя я уже все просчитал и примерно понимаю, чем все закончится, но здесь в корпорации Мацанюка в самом деле жизнь намного интереснее. Здесь будущее, ростки постчеловечества, а в том мире, где совсем недавно стрелял и кувыркался – грубое и дикое прошлое. Нет уж, там должны действовать люди попроще.
Хотя, с другой стороны, сейчас будущее слишком хрупкое, а эти простые все переломают, если над ними не поставить умного. Жизнь амбивалентна, хотя при чем здесь жизнь, мы сами амбивалентны уже потому, что всажены в тела диких животных с их примитивными чувствами и стремлениями…
Раздался звонок, я так углубился в несвойственные мне размышлизмы и мерехлюндии, что лишь через четверть секунды опознал сигнал вызова от Катеньки.
Ее бесконечно милое личико показалось опечаленным, хотя светло и чисто улыбнулась мне и сказала тихо:
– Привет…
Я окинул взглядом панораму за ее спиной.
– Это Тульсипур в Непале?
– Угадал, - сказала она крохотным голоском, - а я думала, в такую глушь закарабкалась, что никто и никогда…
– Там в самом деле глушь, - заверил я. – Даже чересчур. Зачем ты забралась так далеко?
Она пропищала:
– Не знаю… Что-то как-то стало совсем страшно жить. Не знаю, я потерялась в большом городе! Может, думаю, не зря буддисты перебираются в пустыни?
– Они не совсем в пустынях, - уточнил я, - хотя раньше пустынями называлось все, где нет людей. В России были люди, что уходили в леса, их называли пустынниками.
– Я тоже пустынник?
– Да, моя пустынница, - подтвердил я. – Вообще-то от людей можно уйти и в большом городе, но это очень трудно. А как твоя туристическая группа? Ты же всегда была в группах?
Она сказала печально:
– Пошли высоко в гору смотреть на развалины какого-то древнего храма.
– А ты?
– Не пошла, - ответила она.
– Почему?
– Не знаю, - сказала она потерянным голоском. – Как будто спросила сама себя, а чем это мне? Потому что все идут?.. И не пошла.
Я сказал с неловкостью:
– Взрослеешь. А я думал, останешься на всю жизнь очаровательным ребенком. Даже и не знаю, хорошо ли такое взросление… В мире взрослых не всегда все… гм… радостно.