Порвали парус
Шрифт:
– Так уж сразу и пресечь? В смысле, тащить и не пущать?.. Что-то как-то мне такое не очень нравится.
В глазах Мещерского блеснул веселый огонек, Бондаренко замер почти по стойке «смирно», а генерал сказал резко:
– Приказ из самого Генерального Штаба! Такое вообще не обсуждается. Просто примите к сведению, а исполнить нужно быстро и четко.
Я коротко поклонился.
– Знаете что, генерал?
– Что? – спросил он с вызовом. – Что вы мне скажете, рядовой?
– Скажу, - ответил я, закипая, - скажу четко и откровенно: идите в жопу, генерал! Можете строевым шагом!.. С барабаном и песней! Песню можете выбрать самостоятельно, разрешаю.
Бронник и Бондаренко притворились, что они всего лишь аппликации на стене, ничего не видят и не слышат, а я повернулся и вышел из кабинета.
В коридоре встревоженная Ингрид, почуяла неприятность, еще как только увидела направляющегося к кабинету Мещерского генерала, бросилась навстречу, а за моей спиной хлопнула дверь и простучали шаги Бондаренко.
Он догнал, ухватил за рукав.
– Владимир Алексеевич, успокойтесь!.. Он еще не знает, что командующий Военно-Космическими силами отстранен от работы с вашим Центром. Сейчас Аркадий Валентинович объясняет ему ситуацию.
Я спросил с подозрением:
– В какой степени отстранен?
Он сказал усмешливо:
– Генералам надлежит общаться с генералами, как ему было указано сверху. То-есть, с руководством ГРУ напрямую, а не пытаться влезать в чужие структуры да еще и раздавать там указания.
– Слава Богу, - сказал я. – Нет, я не требую его отставки, у меня не тот ранг и вес. Я даже рад, что ему указали на наши разные весовые категории.
Он взглянул на меня остро и с пониманием.
– Но все же вы… обижены?
– Если честно, - ответил я, - то все наоборот. У нас в самом деле разные весовые категории. Я ученый, а он всего лишь военный! Любому генералу до ученого средней руки, как амебе до Эйнштейна, это и грузчику ясно. Но я принимаю мир, какой он есть в данный момент, пронимая, что это явление временное. Скоро наступит наше время, когда генералов вообще не останется. Ни на планете, ни в космосе. А вот ученые будут править миром! Потому я сравнительно спокоен и уверен.
Он покрутил головой, словно не зная, что ответить, наконец сказал с сомнением:
– Как уже сказал Аркадий Валентинович, курирующим ваш отдел назначен генерал Гонта. Не вскидывайтесь, таковы правила. Все ГРУ целиком, как вы уже знаете, лишь один из отделов Министерства обороны. В самом министерстве… да что там в министерстве, в правительстве!.. опасаются нашего влияния и всячески обрезают нам крылья и связывают руки. Нам приходится отчитываться о каждом чихе.
– Ужасно, - сказал я искренне. – Какая же тогда секретность?
Он вздохнул.
– А вот так. Приходится раскрывать все операции не только перед проверяющими из военного министерства, но и какими-то чинушами из правительства, а то и вовсе депутатами Госдумы, уполномоченными на такие проверки не специалистами, а такими же депутатами, представляете?
– Представляю, - сказал я мрачно. – У нас же главный орган власти Госдума?.. Вот и госдумят во всю. Их же простой народ выбирал! Надо оправдывать доверие даже самых простых, выполнять запросы кухарок и диванных стратегов.
– Они сами еще те стратеги, - ответил он невесело. – Но это плата за стремительный прогресс – все увеличивающийся разрыв между людьми образованными и кухарками обеих полов, у которых со времен Древнего Египта запросы не изменились… Давайте вернемся к Мещерскому?
– Только через буфет, - ответил я. – Нет, жрать не хочу, как и пить, просто избегаю встречи с этим… генералом.
– Чтобы не подраться в коридоре?
– Именно. Вот что ждало бы нас, если бы не перебороли дураков… Спасибо ЦРУ за помощь. Вот уж не думал, что буду их благодарить.
Он кивнул.
– Решающее совещание было поздно вечером, после окончания рабочего дня. А этот генерал прибыл прямо с полигона… вот и нарвался.
– Но показал их стиль работы, - сказал я. – Что сразу сняло камень с души. А то все думал, что я слишком нахамил, держусь чересчур грубо… Какое грубо, здесь я просто вишенка на торте!
Ингрид сказала за нашими спинами:
– Пойду закажу в буфете кофе на троих. Похоже, только на это и гожусь.
Глава 12
Когда после чашки кофе и двух крохотных бутербродиков я вернулся к кабинет Мещерского, генерала уже не застал, а Кремнев поинтересовался с веселой иронией:
– Что сейчас творится в вашей голове, профессор?.. У вас такое выражение лица…
Я ответил со вздохом:
– Не тем занимаемся.
Он вздохнул, а Мещерский переспросил:
– А чем, по-вашему, надо?
– Мне кажется, - проговорил я медленно и подбирая слова, - мы сейчас как страусы прячем голову в песок, оставляя без защиты задницы.
Он улыбнулся, я понял, уточнил:
– Когда говорю «мы», это не значит, что я в вашем ведомстве. Мы – это человечество, что слишком инертно, неповоротливо и не замечает быстро возникающие действительно серьезные вызовы.
Остальные промолчали, слушают внимательно, а Мещерский посерьезнел, спросил:
– Что конкретно мы пропускаем?
– Сперва самое простое, - сказал я. – Долгое время атомное оружие было только у двух стран, а теперь у пятидесяти двух. Атомные бомбы огромной мощности легко поместить в небольшой чемоданчик. У нас их так и называют, «чемоданные», верно? А в Штатах свои подобные называют «рюкзачными». Вероятность, что расползаются и вот-вот где-то рванет не по-детски, все больше.
Он нахмурился.
– Это известно. И мы об этом уже говорили. Все страны принимают меры…