Порвали парус
Шрифт:
Бондаренко пробормотал:
– А почему о Японии вообще нет речи?
– Я поднимал вопрос в Пентагоне, - напомнил я. – Это больше их проблема, чем наша. Во-первых, японцы бурят дно с той стороны страны, а она своим гигантским хребтом закрывает Дальний Восток от ударной волны в километр высотой. Та сразу обрушится на Японию, смоет побережье, а в другую сторону пойдет через океан на Штаты. А потом ее догонит и та, что сперва ударится о высокий берег Японии…
Кремнев сказал настороженно:
– А горячий пепел?
– Засыплет Японию, - сказал я холодно, - и та прекратит существование…
– К черту этих джапов, - сказал генерал твердо. – У нас там Приморье, если вы еще не слыхали!
– Горячий пепел выпадет в Приморье, - сообщил я. – Если ветры будут благоприятными, то понесет немного дальше, почти на всю Восточную Сибирь. Жаль, выпадет очень тонким слоем, хорошее удобрение… Население почти не заметит, разве что будет некоторое потепление.
Кремнев сказал повеселевшим голосом:
– А-а, ну тогда ладно, пусть бурят. А вот Норвегия, сволочь, это же к нам совсем близко. Расхерачить бы ее всю, раз уж повод есть!
Мещерский прислушался к микрофону в ухе, мы услышали как он сказал на чистейшем английском, что устыдил бы среднего американца:
– Да, мистер Харднетт. Вывожу на большой экран, у моих коллег могут быть вопросы.
На стене появилось квадратное мужское лицо с накачанной жеванием резинки нижней челюстью, обвел взглядом собравшихся в кабинете и сдержанно улыбнулся.
– А, доктор… Значит, опять что-то необыкновенное?
– Да ерунда, - ответил я. – Катастрофа грозит не Штатам и даже не нам, а какой-то Норвегии, кому она нужна?.. Да и живут там слишком роскошно, пора всех перебить… Что насчет их сверхглубоких скважин?
Он вздохнул.
– Почему правительство не отпустит вас туда? Вы бы там сразу все решили. А мы бы на том месте радиолокационную базу разместили, чтобы за вами следить… Если мы в самом деле союзники, то почему вам не раздербанить там все и по-русски сразу? Вы ближе.
Кресло под Кремневым затрещало, он развернулся в сторону экрана, голос прозвучат как приближающийся издалека гром:
– Даже, если хренакнем по делу и с общего согласия, все равно скажут, что русские напали, а еще и попросят защиты у НАТО, где Штаты главный член. Так что лучше вы сами по своему члену. Вы же все равно свалите все на нас!
Дуайт ответил очень серьезно:
– Это точно, а как же иначе?.. Политика – это продолжение… чего-то там.
– Тогда выкарабкивайтесь сами, - предложил Кремнев. – И разгребайте.
Дуайт сказал с укоризной:
– Кому, как не вам, известно, что проще простого проследить и задокументировать как запуск ракет, так и всю предысторию. Если шарахнем мы, то весь мир от нас отвернется. А вам все можно, вы люди дикие, нецивилизованные, договоров не признающие.
– Отвернется, - повторил я с иронией, - Забываете, не весь мир смотрит вам в рот. Не только Китай, Индия и вся Южная Америка кладут на Штаты, но и Европа ликует, когда вас мордой в дерьмо.
Он вздохнул, сказал с укором:
– А русским это так приятно, да?
– Еще бы, - подтвердил я. – Вы же такие наглые твари!.. Сбить бы с вас спесь, были бы как все люди, а то и лучше. В общем, нужно срочно забросить туда десантную группу. С достаточным количеством взрывчатки.
– И кто возьмет на себя ответственность?
Я ответил хладнокровно:
– А никто.
– Неизвестные?
Я ответил со злой усмешкой:
– Всем будет понятно, но, думаю, правительство Норвегии особо протестовать не будет. Будет, но не слишком… Все-таки их не раз предупреждали, уговаривали, убеждали… Правда, сперва только на уровне группы ученых, но за последнюю неделю госдепартамент – я знаю!
– дважды выражал беспокойство, а потом и серьезное беспокойство!.. Мы все видим, Дуайт!
Он подумал, сказал, с усилием морща каменный лоб:
– Думаете, пора переходить к горячей фазе?
Мещерский и другие поглядывали на меня, давая возможность взять на себя неприятный и грозящий осложнениями разговор, и я сказал достаточно твердо:
– Пора. Если норвеги и прочие японцы считали, что у них есть еще время выдерживать наше давление, то теперь поймут на будущее, что если выражаем серьезное беспокойство, им нужно остановиться.
– Да, - сказал он со вздохом. – мы трижды выражали им беспокойство насчет сверхглубокого бурения.
– Только не выражайте, - сказал я с неохотой, - это свое гребаное беспокойство слишком часто.
– Да, такое обесценивается…
– Не только, - сказал я. – Знаю, ваши конгрессмены тут же начнут выражать его сами, защищая узко американские интересы, а это не понравится ни нам, ни Китаю, ни другим странам.
Он поинтересовался хмуро:
– И вы… постараетесь противодействовать?
– Наглых нужно придерживать, - ответил я уклончиво. – А у нас, вы уже знаете, достаточно средств. Всяких. Разных.
Мещерский задвигался, Кремнев довольно крякнул, а Дуайт сказал торопливо:
– Давайте сосредоточимся на совместной работе. А наших разглагольствующих конгрессменов мы сами не любим.
Бондаренко сказал так же быстро:
– Давайте рассмотрим такой вариант…
Я слушал, как и остальные, Бондаренко красноречив и точен, вариант оказался набором вариантов разной степени выполнимости, Дуайт слушает внимательно, а вместе с ним, как вижу на скрытых от нас мониторах, слушают и десятки его сотрудников.