Порвали парус
Шрифт:
– Как будто знал, - вставил Мещерский.
– Ну да, - сказал Бондаренко ядовито, - теперь все будем подгонять, что Штаты знали и давно готовили… Нужно воспользоваться моментом и повесить всех собак на Штаты!
Бронник напомнил:
– У них в фильмах все высшие гении науки – негры! Как и суперпрограммисты, и лучшие детективщики, и вообще все гении. Судя по Голливуду, у них негры и борьбу за независимость от проклятой Англии выиграли.
Бондаренко буркнул:
– Ты еще про негров за столом короля Артура скажи.
Бронник отмахнулся.
– Там просто Англия сопит и терпит, хотя только за такое надругательство должна была создать вирус… Ишь, Ланселот – негр, королева Гиневра – негритянка…
– В общем, - сказал Мещерский светло, - мы присутствуем над началом создания истории о самом великом и прекрасном народе во вселенной. Но весь этот наш стеб, хоть и оправданный, ни на шаг не приблизил к разгадке, где искать этих мерзавцев?.. Великий народ негры или нет, но истреблять нельзя никакой!
Все посерьезнели, а на лице Бондаренко появилось виноватое выражение.
– Извините, Аркадий Валентинович. Заносит, от усталости. Мозг, упорная скотинка, всячески увиливает от работы, а вот гы-гы для него самое лучшее время. Вы правы, но все-таки для такого серьезного поиска, когда ищем по всей планете, маловато данных.
– Да, - поддержал Бронник, - это не сексуального маньяка по району, где орудует только на одной-двух улицах. Профессор?
– Ищем, - буркнул я.
Мир занят сиюминутными проблемами, что всегда выглядят самими важными, и, конечно же, вообще-то не участвует в гонке к бессмертию, все-таки сперва нужно решить более неотложные вызовы, да и сил нет.
Но эта гонка идет, идет, идет, и темпы ее только нарастают. Основная борьба разворачивается между очень малой группой стран. Даже не стран, а кластеров, расположенный в США, Европе, России и Китае с Японией. Заняты этим также в Иране и ряде достаточно развитых стран, но у них практически нет шансов, а остальной мир даже не делает попыток.
Мнение так называемой общественности никого не интересует и в расчет не принимается. Люди сколько угодно могут заявлять, что бессмертие отвергают и никогда-никогда не согласятся стать ими, это не замедлит и не ускорит ход исследований ни на минуту.
Есть, правда, опасность, что первыми к нему могут прийти в отсталой стране с авторитарным режимом, который оправдывает любые свои действием мотивами выживания среди крупных враждебных государств. Шансы невелики, но все-таки такое возможно, ибо крупные государства с демократическими режимами могут тормозить сами свои же исследования соблюдением неким этических норм, где то нельзя, это нехорошо, а вот то совсем недопустимо, потому страна с авторитарным режимом может на каком-то участке опередить…
…и как бы этот участок не оказался той последней ступенькой, перед которую в демократический странах остановились в сомнении и колебаниях.
Дуайт позвонил по закрытому от прослушивания каналу, выложил мне это все, а я, хотя знаю эту проблему куда лучше, слушал внимательнее, только так можно понять, на какой ступеньке сам человек, который в чем-то старается убедить другого.
– А какие колебания? – спросил я. – Прогресс неостановим! Что изобретено, то применено, это как два пальца об асфальт..
Он кивнул.
– Конечно-конечно. Но можно просто изобрести, не думая от последствиях, лишь бы поскорее опередить соперника, как вон Александр Белл на два часа раньше Эдисона зарегистрировал патент на телефон и теперь считается его изобретателем! В этом случае человечеству все равно кто изобрел, верно? А вот кто раньше успел создать атомную бомбу: Гитлер или США – разница немалая, верно?
– Тогда надо торопиться, - сказал я, - если США или Россия могут раньше…
– У вас и у нас тщательно проверяют, - пояснил он, - к чему проведет каждый шаг. А в Пакистане стараются просто опередить любой ценой. Потому у нас сейчас деликатнейшая задача…
– Остановить?
Он произнес с заминкой:
– Хотя бы узнать, на каком там этапе.
– Просто узнать?
Он понизил голос:
– Да…
– Да если там уже близки…. Очень близки?
Он ответил еще неохотнее:
– Учитываю то, что попадать туда очень трудно…
Я прервал:
– А кто-то попадал?
Он покачал головой.
– Никто. Потому и такое внимание к их проекту. Он абсолютно непрозрачен. Мы может только предполагать на какой они стадии. И оценки очень разнятся. Так что, если удастся туда попасть…
– Там хоть есть сами пакистанцы?
– Есть, - ответил он. – Финансируется и контролируется государством, хотя сам проект воплощается под руководством некой транснациональной кампании. Но все закрыто… Похоже, чтобы не мешали всякие правозащитники и контролеры.
Он замолчал, я сказал хмуро:
– Пакистанцы охранять свои объекты умеют. И секреты. Никто не знает, сколько у них атомных бомб и межконтинентальных ракет. Так что проект по достижению бессмертия наверняка охраняют лучше, чем атомную базу.
– Увы, - ответил он.
– Дуайт, - сказал я, - этого разговора не было, но вашу тревогу я понимаю. Даже удержусь от ехидного напоминания, что Пакистан вообще-то ваш союзник, у вас там даже военные базы…
– Уже нет, - сказал он быстро. – Срок аренды закончился, а продлевать они не возжелали.
– А остаться насильно? Не объявят же они вам войну?
Он вздохнул.
– Пока что наше правительство не решается на такой шаг, хотя уже вот-вот… вы знаете, о чем я. Силовые структуры быстро укрепляются по всему миру, как вы и считаете верным. Но еще не сегодня…