Послание Геркулеса
Шрифт:
Гарри довольно быстро понравилось появляться в окрестностях Овального кабинета, понравилось, что его узнают люди из президентской команды, и даже пару раз мелькнул сам Харли. Однажды Гарри представили советнику по национальной безопасности, который поразил его, вспомнив через несколько дней не только его фамилию, но и имя. Серьезное впечатление для мелкого федерального служащего. Если дело пойдет хорошо, если он сможет избежать ляпов и точно определить, какая информация нужна Харли, то ему мог светить пост директора агентства. И потому Гарри непропорционально много своего времени
Работа по пониманию «языка» передачи шла медленно, но с заметными успехами. То, что вообще есть прогресс, как Римфорд объяснил Гарри, учитывая неимоверную сложность встречающихся проблем, - это заслуга Корда Маевского и его группы математиков.
В день, открытый для посетителей, Гарри привез сына в Годдард. Дома пришлось задержаться, поскольку запасы инсулина подходили к концу и пришлось заехать с мальчиком в аптеку. Это всегда производило гнетущее впечатление, усугубляемое смирением, с которым Томми принимал свою болезнь.
Мальчику понравилось ездить по космическому центру, разглядывать тарелки антенн, оборудование связи и модели спутников. Но к концу ему интереснее всего оказался пруд с утками. На холодной поверхности еще плавало их семь или восемь, и Гарри подумал, когда же они улетят.
Томми был для своего возраста высок, с тонкими чертами лица матери и большими ногами Гарри. («Пройдет, когда он станет старше», - уверяла Джулия.) Утки знали, что такое дети, и потому сгрудились вокруг еще раньше, чем он успел открыть пакет попкорна. Они были совершенно ручные, и когда Томми оказался несколько медлителен, они попытались выхватывать корм у него из рук. Мальчик испуганно хихикнул и попятился.
Гарри, глядя издали, вспомнил вечера, когда он поздно работал, уик-энды, занятые теми или иными проектами. Правительство вознаграждало его грамотами и денежными премиями, а в последний год он получил звание старшего правительственного служащего. Неплохо в целом. Но накапливался некоторый итог, где, с одной стороны, были все эти грамоты и премии. А с другой?
Томми среди уток.
Джулия в лодочном сарае.
Потом они поужинали и пошли в кино. Показывали тупой научно-фантастический фильм о группе космонавтов-археологов, запертых кровожадным инопланетным существом в развалинах на неизвестном мире. Спецэффекты были хороши, но диалоги дубовые, а персонажи неправдоподобные. Никто, подумал Гарри, не может быть так опрометчиво храбр. К концу фильма Гарри почувствовал, что его толерантность к инопланетянам почти исчерпана.
Джулия теперь жила в кондоминиуме в Силвер-Спринг. Когда Гарри вечером привез Томми, они ему показали свое жилье. Выглядело оно дорого - полированное дерево, центральный пылесос и куча антикварных безделушек.
Но Джулия была подавлена, и экскурсия оказалась в лучшем случае демонстрацией комнат и уголков.
– В чем дело?
– спросил он, когда они остались одни в патио, глядя на Джорджия-авеню с четвертого этажа. Было холодно.
– Томми увеличили дозу, - сказала она.
– У него обмен стал хуже. Вот почему пришлось докупать сегодня утром.
– Он мне ничего не сказал, - ответил Гарри.
– Он об этом не говорит. Он напуган.
– Мне очень жаль…
– Гарри, всем нам очень жаль.
– Она зажмурилась, но слезы по щекам продолжали течь.
– Ему теперь делают два укола.
Джулия набросила на плечи белый шерстяной свитер. Внизу к Спринг-стрит подъезжала полицейская машина, настойчиво и громко завывая сиреной. Гарри и Джулия смотрели, как она виляет через забитый перекресток и набирает скорость, свернув на Бакли. И еще долго была слышна сирена.
Утренний меморандум Гамбини оказался странным: «Нашли локон Аньезе».
Гарри отложил его в сторону, перерыл коробку входящих и избавился от более срочных дел. Он как раз просматривал новые указания по анализу управления, когда загудел зуммер.
– Мистер Кармайкл, вас хочет видеть доктор Кмох.
Гарри нахмурился. Он понятия не имел, в чем дело. Адриан Кмох был специалистом по физике высоких энергий, и центр его пригласил в группу консультантов для обсерватории астрономии высоких энергий, входившей в сеть «Скайнет».
И вид у него был недовольный.
Гарри указал ему на стул, но даже не стал пытаться разводить дипломатию.
– В чем дело, Адриан?
– Гарри, мы хотим устроить собрание.
– Немецкий акцент Кмоха был едва заметен, но отчетливая дикция выдавала в нем европейца.
– Я зарезервировал зал Джиаконни на час дня. И я подумал, что ты тоже захотел бы прийти.
– А на какую тему?
– Здесь становится очень трудно работать. Возникли серьезные этические проблемы.
– Понимаю. Я полагаю, мы говорим о Геркулесе?
– Конечно. Мы не можем с чистой совестью поддерживать политику сокрытия научной информации подобной природы.
– Мы - это кто?
– Существенная масть исследователей, работающих в Годдарде. Мистер Кармайкл, поймите, что лично к вам это никакого отношения не имеет. Но то, что делает здесь правительство, совершенно неправитьно. Кроме того, его действия ставят в крайне неловкое положение тех из нас, о ком коллеги полагают, что мы соглашаемся на такое поведение. Например, университет информировал Кэррола, что, если он не выступит против позиции правительства по Геркулесу, срок его пребывания в должности может быть пересмотрен.
– Мне прискорбно это слышать. Я считаю, что его университет поступил необдуманно.
– Начала возникать боль над переносицей.
– И какова же цель собрания, Адриан?
– Думаю, ты сам понимаешь.
– Кмох смотрел на Гарри, не отводя глаз. Он был длиннорук и длинноног и ходил странной зажатой походкой - то есть, как казалось Гарри, точно так же, как работал у него ум. Кмох был приверженцем идей и этических систем, человеком, который очень серьезно относится к принципам, какие бы тяжелые последствия из этого ни происходили. Очень много было в его мышлении от деревянной доски.
– Я попытаюсь настоять, чтобы мы ушли.