Послание к коринфянам
Шрифт:
Assistive device, как сказали бы вежливые альбийцы. Замечательный все-таки язык, думать на нем удобно. Формулировать - еще удобнее.
– Я вам очень признателен. Что я могу для вас сделать?
– Скажите, вас не удивило, что Комитет отреагировал так быстро и точно?
Это вместо ответа на вопрос? Ну... и хорошо, пожалуй. И так вместо работы получилось полчаса психоанализа, а это все-таки привилегия господина Сфорца.
– Нет, нисколько. Мне только интересно, что именно господин Личфилд собирался сделать с консерваторами и когда.
– Скорее всего, использовать
Алваро
Васкес не понимал, почему Рауль остается во Флориде. Вернее, отчасти понимал - если там такая семья, то, конечно, лучше с ней не встречаться, лучше дома посидеть. То-то Алваро удивлялся, что школьный цербер все его проблемы просто читает изнутри, а у него, оказывается, то же самое. Только не брат в "Чёрных", а отец. И не в "Черных" - но, судя по всему, не лучше. Но все-таки, пропустить самое интересное?
Не понимал, а когда увидел большую белую рыбу с крыльями, вдруг понял. Это она летать станет? Будет висеть в воздухе с ними внутри? Над водой?
Зайти в салон, лечь, пристегнуться, закрыть глаза - и постараться представить себе, что он сейчас просто в чьем-то очередном кабинете. Только кресла непривычно большие и раскладываются. В кабинетах таких нет, потому что на совещаниях спать не положено даже в "Сфорца С.В.". Никому, кроме хозяина.
А потом начинается гнусный гул и вибрация, а потом его слегка утаскивает назад... чувствуешь себя как планктон в брюхе летучей рыбы.
– Алваро, - спрашивает работодатель, - что это вы зажмурились? Летать боитесь?
– Я не понимаю, как эта туша в воздухе держится...
– Как ваш организм расщепляет углеводы, вы тоже не понимаете, а бананы вам это есть не мешает. Так что плюньте и летите себе.
– А как расщепляет?
– С удовольствием! Откройте учебник и прочитайте. Ну что за безобразная манера спрашивать о том, о чем можно прочесть...
Кресло напоминает больничную кровать-каталку, тоже лежишь, пялишься в потолок и поди пошевелись. Какое тут прочитайте? Тут бы перевернуться как-нибудь. А вокруг все слегка дрожит, пахнет пластиком, движется так, что сразу ясно - не едет, не плывет, а парит в воздухе, и отчего-то кажется, что если спустишь ногу, то вместо пола обнаружишь облака. Хорошо, что самолеты со стеклянным дном делать не додумались. Лодки такие есть.
Отвратительное изобретение. А с земли так красиво - небо синее, самолет серебристый, летит, полоску инверсионного следа оставляет...
Хорошо, что источники углевода... углеводов под рукой, тянуться не надо, а то очень хочется расщеплять. Ничего, сейчас как-нибудь разберемся, как это нужно делать. А остальные по салону ходят. А я один, как идиот, лежу пристегнутый. Это так полагается?
– Нет, так не полагается, - поясняет господин Падилья, врач.
– Но сидеть-то вам нельзя и резко менять положение. Встать и ходить, в принципе, можно - но если
– Оно еще и трясется?!
– Выпустите меня отсюда, я хочу в школу... она на земле стоит прочно.
– Есть такое понятие "турбулентность". Про него тоже можно прочитать, если хотите.
И тут все окружающее, и кресло, и люди, и салон валятся куда-то вниз. Очень быстро, уши закладывает. А желудок за такой скоростью падения не успевает, его два банана тормозят. Да что это за издевательство такое! Странно, на землю не рухнули... или уже в воду?
– Это воздушная яма, - объясняет сквозь дрему доктор - и окончательно засыпает, вот это выдержка у человека...
– Яма?!
– Пресвятая Дева Мария, тут еще и ямы, в воздухе?..
– А воздушных карьеров и воздушных кратеров тут нет?
– Капризный вы, Алваро. Я бы на вашем месте радовался, - задумчиво говорит едва видимый из положения лежа тиран и изверг.
– Аттракционы вам еще долго не светят, а тут развлечение.
– У меня эти аттракционы... да чем ваши полеты лучше артобстрела, спрашивается? Тем, что за артобстрел компенсацию заплатить могут, если повезет, а за перелет самим деньги выкладывать надо?
– Ну, можете добираться до Лиона пешком и вплавь. Как аргонавты в старину...
– задумчиво мурлычет себе под нос Сфорца.
– Года через три доберетесь.
– А чем плохо? Идешь себе по дну, приходишь, а они уже там от старости умерли, не дождавшись.
– Возвращаетесь домой, а там давно все конфисковали и переделали... А у нас на месте главного здания Грозный построил... Хм, что бы он мог построить?
– Тюрьму!
– отвечает совершенно уже невидимая Джастина.
– Тюрьма у нас уже есть.
– Еще одну. Повышенной неутекаемости. Специально.
– Я уже хочу посмотреть на этого человека...
– вздыхает Алваро.
– Вообще глупо как-то. Тоже мне, принципы коллективного управления, а столько всего зависит от одного придурка.
– А как надо?
– Франческо, наверное, читает новости, потому что смеется над происходящим на мониторе.
– Целую толпу Грозных? Вообще за безопасность отвечает комитет, у него есть председатель и функции четко распределены. А мистер Личфилд занимается как раз внешним контролем.
– И к тому же, - отзывается бестелесная Джастина, - мы все его очень не любим и все время преувеличиваем. Грозный бы ни часа не усидел на своем месте, если бы то, что он делает, не устраивало большую часть Совета - да и большую часть всех на свете. Он до поры даже нас устраивал - сквозь зубы - честный же и дело свое более или менее знает, договориться с ним можно было. А что хам невыносимый и параноик - так на такой работе у кого угодно характер испортится.
– Вообще вредно принимать все на веру, не делая поправки на юмор и художественные преувеличения, - добавляет Франческо.
– Людей, которых нельзя купить, действительно нельзя, очень мало. Мы с вами к ним не относимся, кстати. Ну а на вере в то, что знаешь, в чем благо народное, ломались слишком многие. И уверенность в собственной порядочности тут, скорее, помеха, а не подспорье.