Послание к коринфянам
Шрифт:
Assistive device, как сказали бы вежливые альбийцы. Замечательный все-таки язык, думать на нем удобно. Формулировать - еще удобнее.
– Я вам очень признателен. Что я могу для вас сделать?
– Скажите, вас не удивило, что Комитет отреагировал так быстро и точно?
Это вместо ответа на вопрос? Ну... и хорошо, пожалуй. И так вместо работы получилось полчаса психоанализа, а это все-таки привилегия господина Сфорца.
– Нет, нисколько. Мне только интересно, что именно господин Личфилд собирался сделать с консерваторами и когда.
– Скорее всего, использовать их, чтобы окончательно скомпрометировать корпорации. Коррупция в рядах Мирового Совета, коррупция в таких масштабах - это серьезно. Это бы убедило многих. Так вот, Максим, не кажется ли вам, что Грозный Ричард Личфилд перешел границы допустимого?
Алваро
Васкес не понимал, почему Рауль остается во Флориде. Вернее, отчасти понимал - если там такая семья, то, конечно, лучше с ней не встречаться, лучше дома посидеть. То-то Алваро удивлялся, что школьный цербер все его проблемы просто читает изнутри, а у него, оказывается, то же самое. Только не брат в "Чёрных", а отец. И не в "Черных" - но, судя по всему, не лучше. Но все-таки, пропустить самое интересное?
Не понимал, а когда увидел большую белую рыбу с крыльями, вдруг понял. Это она летать станет? Будет висеть в воздухе с ними внутри? Над водой?
Зайти в салон, лечь, пристегнуться, закрыть глаза - и постараться представить себе, что он сейчас просто в чьем-то очередном кабинете. Только кресла непривычно большие и раскладываются. В кабинетах таких нет, потому что на совещаниях спать не положено даже в "Сфорца С.В.". Никому, кроме хозяина.
А потом начинается гнусный гул и вибрация, а потом его слегка утаскивает назад... чувствуешь себя как планктон в брюхе летучей рыбы.
– Алваро, - спрашивает работодатель, - что это вы зажмурились? Летать боитесь?
– Я не понимаю, как эта туша в воздухе держится...
– Как ваш организм расщепляет углеводы, вы тоже не понимаете, а бананы вам это есть не мешает. Так что плюньте и летите себе.
– А как расщепляет?
– С удовольствием! Откройте учебник и прочитайте. Ну что за безобразная манера спрашивать о том, о чем можно прочесть...
Кресло напоминает больничную кровать-каталку, тоже лежишь, пялишься в потолок и поди пошевелись. Какое тут прочитайте? Тут бы перевернуться как-нибудь. А вокруг все слегка дрожит, пахнет пластиком, движется так, что сразу ясно - не едет, не плывет, а парит в воздухе, и отчего-то кажется, что если спустишь ногу, то вместо пола обнаружишь облака. Хорошо, что самолеты со стеклянным дном делать не додумались. Лодки такие есть.
Отвратительное изобретение. А с земли так красиво - небо синее, самолет серебристый, летит, полоску инверсионного следа оставляет...
Хорошо, что источники углевода... углеводов под рукой, тянуться не надо, а то очень хочется расщеплять. Ничего, сейчас как-нибудь разберемся, как это нужно делать. А остальные по салону ходят. А я один, как идиот, лежу пристегнутый. Это так полагается?
– Нет, так не полагается, - поясняет господин Падилья, врач.
– Но сидеть-то вам нельзя и резко менять положение. Встать и ходить, в принципе, можно - но если тряхнет, вы можете пострадать, даже если не упадете.
– Оно еще и трясется?!
– Выпустите меня отсюда, я хочу в школу... она на земле стоит прочно.
– Есть такое понятие "турбулентность". Про него тоже можно прочитать, если хотите.
И тут все окружающее, и кресло, и люди, и салон валятся куда-то вниз. Очень быстро, уши закладывает. А желудок за такой скоростью падения не успевает, его два банана тормозят. Да что это за издевательство такое! Странно, на землю не рухнули... или уже в воду?
– Это воздушная яма, - объясняет сквозь дрему доктор - и окончательно засыпает, вот это выдержка у человека...
– Яма?!
– Пресвятая Дева Мария, тут еще и ямы, в воздухе?..
– А воздушных карьеров и воздушных кратеров тут нет?
– Капризный вы, Алваро. Я бы на вашем месте радовался, - задумчиво говорит едва видимый из положения лежа тиран и изверг.
– Аттракционы вам еще долго не светят, а тут развлечение.
– У меня эти аттракционы... да чем ваши полеты лучше артобстрела, спрашивается? Тем, что за артобстрел компенсацию заплатить могут, если повезет, а за перелет самим деньги выкладывать надо?
– Ну, можете добираться до Лиона пешком и вплавь. Как аргонавты в старину...
– задумчиво мурлычет себе под нос Сфорца.
– Года через три доберетесь.
– А чем плохо? Идешь себе по дну, приходишь, а они уже там от старости умерли, не дождавшись.
– Возвращаетесь домой, а там давно все конфисковали и переделали... А у нас на месте главного здания Грозный построил... Хм, что бы он мог построить?
– Тюрьму!
– отвечает совершенно уже невидимая Джастина.
– Тюрьма у нас уже есть.
– Еще одну. Повышенной неутекаемости. Специально.
– Я уже хочу посмотреть на этого человека...
– вздыхает Алваро.
– Вообще глупо как-то. Тоже мне, принципы коллективного управления, а столько всего зависит от одного придурка.
– А как надо?
– Франческо, наверное, читает новости, потому что смеется над происходящим на мониторе.
– Целую толпу Грозных? Вообще за безопасность отвечает комитет, у него есть председатель и функции четко распределены. А мистер Личфилд занимается как раз внешним контролем.
– И к тому же, - отзывается бестелесная Джастина, - мы все его очень не любим и все время преувеличиваем. Грозный бы ни часа не усидел на своем месте, если бы то, что он делает, не устраивало большую часть Совета - да и большую часть всех на свете. Он до поры даже нас устраивал - сквозь зубы - честный же и дело свое более или менее знает, договориться с ним можно было. А что хам невыносимый и параноик - так на такой работе у кого угодно характер испортится.
– Вообще вредно принимать все на веру, не делая поправки на юмор и художественные преувеличения, - добавляет Франческо.
– Людей, которых нельзя купить, действительно нельзя, очень мало. Мы с вами к ним не относимся, кстати. Ну а на вере в то, что знаешь, в чем благо народное, ломались слишком многие. И уверенность в собственной порядочности тут, скорее, помеха, а не подспорье.