Послания Ивана Грозного
Шрифт:
веки, якоже воздвиже нам рог спасения, яже в дому Давида раба своего,
тако в дому блаженного великого Владимера во святом крещении Василия.
Сего убо трисиянного единственного Божества милостию и благоволением
и волею утвердися и дасться нам скифетродержание в Росийской земле, от
сего великого Владимира, иже во святом крещении Василия, иже царским
венцом описуется на святых иконах, и сына его великого государя
Ярослава, нареченного во святом
землю плени, еже есть Лифлянты, и град Юрьев во свое имя постави иже
нарицается Дерпт, и великого царя и великого князя Владимера Мономаха,
иже на Фракею Царяграда воевавшего и царьский венец и имя приобрете
царьствия (от царя Констянтина, иже тогда во Цареграде царствующего сия
приемлет), и преславного великого князя Александра, иже над римскими
немцы на Неве победу показавшего, и хвалим достойного великого
государя великого князя Дмитрия, иже над безбожными Агаряны за Доном
великую победу показавшего, и деда нашего блаженные памяти великого
государя Ивана Васильевича, собрателя Руския земли и многим землям
обладателя, и отца нашего великого государя царя всеа Русии блаженные
памяти Василья закоснейным прародительствия землям ( Испр.; в ркп.
прародительский земля; на полях пометка А. И. Попова и сия? ) обретателя,
таж по коленству даже доиде и до нас скифетром держание Росийского
царьствия. Мы же хвалим Бога в Троицы славимого за премногую его
милость, бывшую на нас (Трисолнечного Божества...милость, бывшую на нас.
–
Композиционное своеобразие комментируемого послания заключается в том, что
вступительная часть титула «Божьей милостью...», вообще значительно расширенная
при Грозном (см. комментарий к первому посланию Иоганну III, прим. 1), достигает
здесь грандиозных размеров - больше половины всей грамоты. Обычную формулу
«Божества...милостью...мы, Иван Васильевич», царь здесь как бы раскрывает, стараясь
разъяснить противоречие между словами Христа (в Евангелии) о мирской власти: «еже
195
есть высоко в человецех, мерзость есть перед Богом», и фактом Божьего благословения
ему, царю Ивану Васильевичу. В связи с этим он излагает (по библейским и
хронографическим легендам) целую историю мирской власти, противопоставляя
«неблагочестное царство», возникшее «от дьявола», царству, «благословенному» Богом.
При составлении этого вступления к посланию Полубенскому Грозный использовал
свои предшествующие сочинения и больше всего первое послание Курбскому.
послания заимствовано и рассуждение о том, почему Бог разрешил иудеям приносить
жертвы (см. выше, стр. 15), и перечисление владений Августа (ср. стр. 23 - 24; как и в
том послании, «Ази[я]» и «Асия» [Малая Азия?] выступают здесь в качестве различных
понятий); перечисление предков во вступлении к титулу «Послания Полубенскому»
почти дословно совпадает со вступлением («историческим титулом») к первому
посланию Курбскому. Однако, если в первом послании Курбскому Грозный начинал
«Российское самодержавие» с Владимира, то в послании Полубенскому оно выводится
непосредственно от «Августа-кесаря». Этому своему «предку» Грозный прощает даже
его языческое вероисповедание, объявляя его царство «благословенным» от Бога на том
основании, что в это время «благоизволил» родиться Христос. При изложении легенды
о Прусе - «брате» Августа и предке русских государей, Грозный в значительной
степени повторяет свои прежние грамоты польским королям (см. текст их выше, в
комментарии ко второму посланию Иоганну III, прим. 21). Далее царь переходит к
изложению родословия русских государей - своих предков. Следуя «Начальному своду»
и «Софийскому временнику» (а не «Повести временных лет»), царь утверждает, что
после Рюрика Игорь (а не Олег) «преселися на Киев и тамо царьствия скипетры Росии
положи». Игорю же, вместо его сына Святослава, приписываются походы в Дунайскую
Болгарию - «в Переяславце Дунайстем живяше, иже есть Бен (?) и Ведна [ =Вена; ср.:
Памятники дипломатических сношений, т. I, стр. 489, 500, 517 и др.]». Здесь, впрочем,
возможна какая-то порча в тексте, так как дальше, говоря о Владимире, Грозный
называет его сыном «сего Святослава» - следовательно, он упоминал (или собирался
упоминать) Святослава выше. Говоря о Ярославе Мудром, царь подчеркивает, что он
господствовал над «Чудской землей» - Ливонией (тема, повторяемая затем в основной
части грамоты); говоря о Владимире Мономахе, вспоминает популярную в XVI в.
легенду о приобретении этим князем византийских регалий в результате войны в
византийской Фракии (ср.: ПСРЛ, IX, 144; Сб. РИО, т. 59, стр. 345; об этой легенде см.:
И. Н. Жданов. Русский былевой эпос, стр. 62 - 98, 130 - 131; текст легенды по
памятникам начала XVI в.
– там же, стр. 598 - 599). В изложении библейских легенд
царь в большей степени следует Хронографу (ср.: ПСРЛ, XXII, стр. 30 - 32, 93 - 95) и