После бури. Книга вторая
Шрифт:
«26 октября 1922 года красные войска, предводительствуемые Уборевичем, заняли Владивосток. Бондарин не эмигрировал, остался в городе и решил предаться властям, чтобы держать ответ за свои прошлые преступления против Советской власти»,— сообщал Вегменский в предисловии к «Воспоминаниям».
Бондарин же писал:
«Внимательный анализ пережитых пяти лет привел меня к убеждению:
1) что только Советская власть оказалась способной к организационной работе и государственному строительству среди хаоса и анархии... Оказалась
2) что всякая борьба против Советской власти является, безусловно, вредной, ведущей лишь к новым вмешательствам иностранцев и потере всех революционных достижений трудового народа;
3) что всякое вооруженное посягательство извне на Советскую власть как единственную власть, представляющую современную Россию и выражающую интересы рабочих и крестьян, является посягновением на права и достояние граждан Республики, почему защиту Советской России считаю своей обязанностью.
В связи с изложенным, не считая себя врагом Советской России и желая принять посильное участие в новом ее строительстве, я ходатайствую (в порядке применения амнистии) о прекращении моего дела и об освобождении меня из заключения».
Прошение подано Бондариным во ВЦИК 22 июня 1923 года, он был в то время заключен в Красносибирский местзак.
Это примечание Вегменского и это прошение Бондарина Корнилов зачитал на следующем заседании комиссии и спросил: как думают товарищи Суриков и Кунафин, правильно ли поступил ВЦИК, удовлетворив прошение Бондарина?
Суриков и Кунафин одинаково нахмурились, одинаково помолчали. Суриков и Кунафин пожали плечами. Суриков строго сказал:
— Не запутывайте нас, товарищ Корнилов: ВЦИК и мы с товарищем Кунафиным — это совершенно разное! У ВЦИК своя роль, а у меня и у товарища Кунафина своя. Не запутывайте нас, товарищ Корнилов, мне кажется, вы умышленно нас хотите запутать.
Пожал плечами и Корнилов.
— Значит, товарищ Суриков и вы, товарищ Кунафин, не согласны с решением ВЦИК? Который вынес решение, учитывая заявление Бондарина, а именно его стремление работать на пользу Советской власти? Товарищ Вегменский, этому решению содействуя, привлек Бондарина к ответственной и нужной работе, а товарищи Суриков и Кунафин такой работе всячески препятствуют, то есть противодействуют решению ВЦИК!
Кунафин растерялся, заморгал.
— Продолжаете запутывать ясный вопрос, товарищ Корнилов,— подтвердил Суриков.— Я ничего другого от вас и не ждал. И вот спрашиваю вас: а чего вы хотите? Какого решения нашей комиссии? Внесите предложение.
— Решение может быть только таким: комиссия считает сотрудничество Вегменского и Бондарина в Крайплане плодотворным и соответствующим постановлению ВЦИК о помиловании Бондарина, поскольку в этом решении сказано: «Амнистировать, учитывая стремление работать на пользу советского народа».
— Вы так считаете? — спросил Сеня Суриков.— А ведь в постановлении ВЦИК ничего не сказано о допустимости сотрудничества между Бондариным и Вегменским.
— Логика это утверждает. Логика постановления!
— Логика? Подумать только, логика? Надо же!
— Но вы же не приводите ни одного примера отрицательных результатов сотрудничества Бондарина с Вегменским. Может быть, кто-то их имеет? Такие примеры? Может быть, товарищ Прохин их имеет? Давайте зайдем все трое в кабинет к товарищу Прохину и спросим его мнение на этот счет.
Тут Суриков потерял уверенность.
— Это не годится,— сказал он.— Это запутывает ясный вопрос. И ясную постановку вопроса.
— Если мы узнаем мнение руководителя нашего учреждения, в чем тут путаница?
— А во всем! — подтвердил Сеня.— Как есть во всем! Мы, комиссия, должны представить свое мнение товарищу Прохину, а не наоборот. Наоборот — это уже черт знает какая путаница! Может быть, даже политическая!
— «Свое мнение» — это все-таки чье же?
— Это мнение коллектива Крайплана, товарищ Корнилов!
— А Прохин — это не коллектив? Не член коллектива?
— Ну что же, давайте голосовать. Нас трое, вот и голосуем: кто за то, чтобы нам идти к Прохину, а кто чтобы не ходить? Давайте!
— Другой логики и доказательств у вас нет?
— Есть, товарищ Корнилов! — ответил Сеня, широко улыбаясь.— Сейчас вы увидите, услышите и убедитесь, товарищ Корнилов, что все это у нас есть! Читай, Кунафин! Читай главный документ, который ты мне вчера показывал. А вы, товарищ Корнилов, внимательно слушайте. Сосредоточьтесь и слушайте...
Кунафин встал, широким жестом развернул небольшой листок бумаги.
— «Характеристика,— прочел он,— на Бондарина Георгия Васильевича.
Бондарин Г. В., бывший генерал, 1875 года рождения, пролетарского происхождения (сын сельского кузнеца).Принимал активное участие в борьбе против Советской власти во время гражданской войны (1917 — 1922), затем добровольно предался военному трибуналу 5-й армии красных при вступлении ее во Владивосток и подвергся аресту и следствию.
22 июня 1923 года подал прошение о помиловании во ВЦИК.
ВЦИК в порядке амнистии прошение удовлетворил, дело было прекращено, и Бондарин, как специалист, был направлен в краевую Плановую комиссию, где он и работает по настоящее время в качестве старшего референта и члена Президиума с окладом 300 рублей.
Обладая обширными знаниями и высокой работоспособностью, Бондарин Г. В. консультирует секции торгово-промышленную и транспортную, а также является составителем ежемесячных конъюнктурных обзоров по рынкам Сибири и заграницы.
За последние годы им написан и опубликован целый ряд работ по вопросам развития тяжелой промышленности, железнодорожного, речного, морского и авиационного транспорта. Труды эти носят «объективный» характер, без анализа материалов с точки зрения марксистско-ленинской теории.
Владеет языками французским, немецким, английским.
Связей с заграницей не поддерживает (кроме служебных).
К Советской власти лоялен.
Общественная работа — член правления и лектор КИС. Исполнение общественной работы добросовестное.