После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии
Шрифт:
Непосредственный противник Анны приходит в себя и спасается бегством. Она видит другого мужчину, который бродит по комнате, испуганный, закрыв голову руками. Он приседает в углу и тараторит: «Что все это значит?» «Анну это не беспокоит, это, наверное, адвокат», — думает она и устремляется к камере Тилля. Она открывает дверь, а там сидит он. Окаменевший, он не двигается и не произносит ни слова. Его адвокат заполз под стол. Она бросает Тиллю пистолет, кричит ему: «Ты застрял? Давай!» Он наконец реагирует, и она думает: «Нам придется поговорить об этой ситуации позже». Много лет спустя Анна прочитает в газете, что он говорил об этом акте освобождения как о «своем побеге». Это раскрыло всю его
Сьюзан уныло стоит перед камерой Андреаса. «Они там, мы ничего не можем сделать», — говорит она ему.
«Мы должны выйти, через минуту здесь будет полно боевиков», — призывает Тиль. Он уже у двери в коридор. Она открыта.
«Неужели нет никаких шансов?» — спрашивает Анна.
«Я направил пистолет на голову этого человека», — кричит офицер из камеры. «Если вы взорвете дверь, он не выживет».
Они слышат, как вбегает толпа полицейских, воют сирены, выкрикиваются команды. «Давай, Сьюзан, беги с Тиллом к шлюзу, я прикрою тебя сзади».
Двое бегут назад по узкому коридору. Выстрелом из МП Анна останавливает преследователей и бежит за ними.
Сьюзен, Тилл и Маусольф, охранник, с которым боролась Анна, стоят перед закрытым шлюзом; двух офицеров за пуленепробиваемым стеклом не видно, они укрылись. Двое товарищей держат Мау-сольфа на мушке, сдерживая его своим оружием. В панике офицер уже бежал к выходу перед ними, чтобы позвать на помощь. Теперь он оказался в ловушке вместе с ними.
«Они не хотят открывать замок, — взволнованно говорит Сьюзен. Ребята просто не хотят двигаться под своими столами».
Анна тут же обращается к Маусольфу: «Скажи им, чтобы открыли, только быстро!». Маусольф колеблется, падает ботинок и задевает его ногу.
В отчаянии он кричит своим коллегам: «Открывайте, открывайте, мать вашу, это бесполезно!».
Первая дверь распахивается, но дверь выхода остается закрытой, решетка тоже опущена. Вниз, на пол. Наш план с чемоданом не сработал.
Офицеры хотят заманить трех «террористов» в шлюзовую ловушку, но те стоят в уже открытой двери с Маусольфом, снова угрожают и тем самым заставляют открыть выходную дверь и поднять ворота.
Они выходят из темной тюрьмы в светлое майское утро. Автобуса нет на месте, но он уже мчится к ним...
Что произошло снаружи:
Лаура медленно совершает обход, согласовывая время и скорость. Она уже ни о чем не думает, минуты и метры ползут перед ней. В ее голове туман, он пугает ее. Она проходит мимо Карлы и Раши, которые, кажется, непринужденно прогуливаются к той же точке. На уровне входа Карла быстро проносится к воротам и ставит чемодан под решетку. Немного слишком быстро, слишком горячо, видимо, потому что как только она снова оказывается на улице, к ужасу трех женщин, решетка устремляется вниз и просто бросает чемодан.
Решетка обрушивается вниз и опрокидывает
Раша и Карла быстро садятся в автобус, и Лаура уезжает из поля зрения тюрьмы. Они обсуждают, что делать, теряют голову, не знают, ждать или бежать. Если внутри что-то произошло — а это должно было произойти, иначе решетки не были бы опущены, — почему снаружи все еще так тихо? Они решают подождать еще немного и чувствуют, что ждут ареста. В любой момент может появиться полиция. Полиция вот-вот появится. Тогда они не могут больше терпеть. Они не могут прийти сейчас, давайте уйдем», — призывает Раша. «Мы не можем просто стоять здесь, чтобы нас забрали». Лаура дрожит: «Мы не можем их бросить, может быть, они еще придут», но она уже переключает передачу, тоже хочет уйти и не может больше сопротивляться этому желанию.
Медленно она отъезжает, теперь тюрьма уже в зеркале заднего вида. Она еще раз оглядывается назад в отчаянии. «Они идут, они идут», — кричит она, включает задний ход и мчится обратно к входу. Карла и Раша выскакивают на дорогу, распахивают дверь машины и держат винтовки наготове, чтобы открыть огонь по любым преследователям. Тилл и Сьюзен бегут первыми. Анна тоже бежит за ними. Они исчезают в автобусе. Раша запрыгивает в кабину водителя, ремень ее сумочки соскальзывает с плеча и наматывается на рычаг переключения передач. Она ничего не замечает. Лора не может включить первую передачу и глохнет. Снаружи все тихо, но внутри машины царит хаос. Все кричат: «Езжайте, что происходит? Боже мой, мы застряли на дороге перед тюрьмой! Лаура потеет и плачет.
Тилль наглеет и кричит: «Ну и новичок ты там!».
Анна огрызается: «Как ты смеешь, парень!». Она наклоняется в кабину водителя, видит, что рычаг переключения передач заблокирован ремнем. Спокойно она берет руку Лауры, которая мотается туда-сюда. «Смотри, — говорит она, — сними ремень с рычага переключения передач. Теперь поставь ее на нейтральную передачу». Машина движется вперед, задевает другую машину, припаркованную во втором ряду, и уезжает.
Всего несколько минут, и они достигают станции метро Lehrter StraBe. Времени достаточно, чтобы сориентироваться, быстро переодеться, уложить винтовки и взять документы.
Они организованно, но торопливо покидают машину. Лора отгоняет ее на несколько поворотов, чтобы припарковать.
На платформе к ним навстречу выходит Би. «Мне трудно в это поверить», — радостно смеется она, но затем делает паузу: «А где Андреас?». Два-три предложения объясняют ей ситуацию. Она быстро раздает билеты, берет сумку с оружием и спешит прочь.
Они запрыгивают в отходящий S-Bahn.
Анна испытывает жгучее желание убить Сьюзен и себя. В купе густо написан обмен. Они очень хотели увидеть Андреаса, но не хотят, чтобы у Тилля был такой спирт. Он выглядит смущенным и нарушает приглушенное молчание: Да, с Андреасом все хреново, но мы все равно можем быть счастливы, что все получилось так, как получилось. Сьюзен молча смотрит прямо перед собой. В ней нет места для радости, она сомневается, чувствует себя побежденной. Проигранная битва внутри тюрьмы все еще держит ее в полном плену. Она еще не может смириться с этим. Самоуничижение сжимает ее, находясь между истощением и пустотой. Анна видит это и чувствует то же самое. Она берет Сьюзен на руки. «Не мучайся, мы ничем не можем помочь, расслабься, мы поговорим об этом позже».