Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму
Шрифт:
В карете можно было расслабиться. Тристан плюхнулся на сидение весьма неуклюже, потирая ладонью глаза и распуская пуговицы на пальто, поэтому не сразу заметил, что противоположное сидение уже занято.
Да и Густав, усевшийся рядом с инквизитором, среагировал не сразу. Он изумленно раскрыл рот и хлопал глазами до тех пор, пока не стало слишком поздно – щелкнул кнут, лошадь резво рванула с места, и кэб набрал приличную скорость.
– Мисс?.. – неуверенно произнес Густав, и Тристан отнял руку от лица, словно ожегшись.
– Какого черта вы тут делаете?! – во всю глотку выкрикнул он, в полутьме кареты рассмотрев девицу.
Точнее – белый овал ее лица, полускрытый черным туманом дорогой вуали, спускающейся со шляпки, ярко-алый рот, ухмыляющийся нахально и хищно, и белую манишку на груди.
Темное платье почт полностью сливалось с полумраком.
– «Вестник Зла», – произнесла девица, небрежно зажимая в ярко-алых губах длинный изящный мундштук с дымящейся сигаретой. – Ответите на несколько вопросов? Вы поможете сделать мне недурную карьеру, если будете паинькой. А в наш век скромной девушке так трудно устроиться…
– Я вам не паинька! – рыкнул разозленный Тристан. Под вуалью блеснули умные и внимательные глаза, алые губы растянулись в обворожительной улыбке.
– О, а вот это жаль, – с ноткой разочарования произнесла девушка. – О вас говорят – вы дамский угодник. Врут?
Небрежно закинув ногу на ногу, девица, как фокусник из шляпы, раздобыла блокнот и карандаш и уставилась на Тристана.
– Итак?.. – протянула она.
– Что. Вы. Тут. Делаете, – зло отчеканил Тристан.
– Ну, помилуйте, это же очевидно! Я пытаюсь взять у вас интервью! – возмутилась девушка.
– Как вы сюда попали?!
– Так же, как и вы, инквизитор, через дверь! И вообще, кто кого интервьюирует? Вопросы должна задавать я!
– Выйдете вон сейчас же!
Девица снова улыбнулась своей чарующей, ослепительно-красной улыбкой.
– Выкинете меня на полном ходу? – промурлыкала она, доводя Тристана до исступления.
– Мадам Софи совсем не понравится эта девушка, – осторожно заметил Густав. – Совсем.
***
Тристан смолчал.
Так бывает в жизни – устоял перед сильнейшим эротическим искушением, но поддался первой же веселой улыбке.
«Нет, пожалуй, в ней не только веселость, – думал Тристан, с изумлением ощущая азарт, какого не испытывал давно, и желание улыбнуться в ответ. Улыбнуться и посмотреть на девушку таким взглядом, который скажет красноречивее всяких слов о том, что она интересная и, возможно желанна… – Она не боится меня. Ведьма? Обычно ведьмы столь раскованы и дерзки. А-а-а, черт после сегодняшних откровений мне только интересных барышень не хватало! Людей убивают за то, чего я не совершал, а тут такой соблазн! И все же… кто она такая?»
Он почувствовал, что сердце его забилось чаще и живее, ощутил вдруг запах весны, который исходил от незнакомки, и жгучее желание заглянуть ей под вуаль.
Не зная толком, как она выглядит, не зная ничего о девушке, он ощутил себя крохотным гвоздиком, оказавшимся по соседству с мощным магнитом.
Его рвануло и потянуло всей душой, всем живым существом к незнакомке. Это было и приятно – волнующе, маняще, так по-человечески легкомысленно, – и на удивление… стыдно.
«Как мальчишка, готов волочиться за первой попавшейся юбкой!» – ругал самого себя Тристан, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. Но сам уже привычно оглядывал, подмечал какие-то одному ему интересные и важные детали и мелочи в образе девушки. Цвет ее кожи, игру ее тонких, красивых пальцев, вкус, с которым она была одета. Сочетание моды, изящества и шика. У девицы был, несомненно, тонкий и даже изысканный вкус.
Дорогие, неброского цвета ткани, одежда пошита на заказ, у хорошего мастера. И единственное вызывающе-яркое пятно – это ее губы на белом лице… чересчур манящие, чересчур соблазнительные.
Тристан шумно выдохнул, уже не в силах сдерживаться, качнул головой.
«Надо вести себя естественно, – думал он, – естественно, чтоб девица не догадалась, что от соседства с ней поджилки трясутся. Как мальчишка, как пацан!..»
…И все же, в этом неожиданном порыве, в этом весеннем влечении было так много живого, свежего, настоящего, что Тристан с изумлением понял, что проснулся от какого-то летаргического сна.
Он упрямо сжал губы и обхватил руками плечи, закрываясь от незнакомки и давая ей понять, что не склонен к продолжению диалога. Девица снова усмехнулась.
– Ну же, инквизитор, – ласковым голосом, каким уговаривают непослушных детей, пропела она, – не будьте букой! Я просто хочу узнать, что происходит, и рассказать об этом людям.
– Ничего не происходит, – упрямо ответил Тристан. – Очередное убийство, каких случается сотня на дню.
– Очередное! – насмешливо фыркнула девушка. – Настолько банальное, что вызывают старейшего инквизитора.
Тристан угрожающе приподнял бровь. Отчего-то слово «старейший», прозвучавшее из уст прелестницы в его адрес, показалось ему обидным.
– Я не старейший, – не сдержавшись, зло процедил он.
– О, простите! Древнейший. Вне всяких сомнений, древнейший, – кажется, девице нравилось дразнить Тристана. Насмешливые глаза под вуалью смотрели на Тристана внимательно, и, казалось, видели и подмечали любое шевеление души. Наверное, заметила и то, как он взбесился, когда она назвала его старым. Древним. Вот же зараза…
– Я не скажу вам ни слова, – отрезал Тристан. – Ваши статейки в желтых газетенках, приукрашенные всякими кровавыми сказочками, всегда полны вранья и только зря пугают народ.
– Ага, – глубокомысленно произнесла девушка и что-то с умным видом написала в блокноте. – Значит, произошедшее посеет панику. Значит, атаке может быть подвержен любой.
– Не любой! – зло прорычал Тристан.
– Не любой? Кто-то особенный? – чуть прищурив один глаз, уточнила девушка. – Такой, как вы? Я видела тело несчастного, когда его выносили…