Последнее Евангелие
Шрифт:
Костас показал листок Джеку и Моргану.
— Умно! — воскликнул Костас, присвистнув.
— Да, однако идея принадлежит не Эверету, — сказал Джек. — Эту древнеримскую загадку обнаружили на глиняном черепке в Великобритании.
— Это становится традицией! — заявил Костас. — После того как мы увидели надписи на амфорах среди останков корабля святого Павла у берегов Сицилии, я стал с большим уважением относиться к глиняным горшкам! — Костас, сделав широкий шаг, заглянул внутрь дома. — Ой, да и здесь все знакомые лица! По-моему, прямо передо мной монограмма Христа!
— Две, если быть точным, — поправил его Морган. — Одна на полу, а вторая на стене.
Комната поражала аскетической простотой, соответствующей внешнему виду виллы. Отштукатуренные стены выкрашены в римской манере. Окон не было. Вместо них под самым потолком располагалось несколько отверстий, вырезанных таких образом, чтобы лучи света попадали четко в середину пола и на противоположную входной двери стену: на два главных украшения комнаты. Цветная мозаика диаметром примерно восемь футов занимала почти все пространство по ширине пола. Каждый кубик был размером не больше полдюйма. Палетка цветов ограниченна — максимум шесть оттенков. А сама мозаика выполнена в выразительной линейной манере с яркими образами и легкими тенями. Одноцентровые круги стремились от краев к середине. Абстрактные орнаменты из завитков, свитков, алагрек разделены полосами белого цвета. В самом центре изображение, которое Костас заметил с порога, — монограмма Христа внутри медальона диаметром два фута. Буквы «хи» и «ро» перекрещивались за головой человека, словно ореол.
— Потрясающе! — взволнованно прошептал Джек. — Эта мозаика идентична мозаике, обнаруженной в графстве Дорсет. В городке Хинтон!
— На британской вилле? — спросил Костас.
Джек рассеянно кивнул и присел на корточки, полностью поглощенный увиденным.
— Мозаику обнаружили лишь в шестидесятых годах XX века! Вероятно, Эверет видел рисунок в виде медальона, созданный римским мозаистом, где-то раньше. Посмотрите, он даже использовал те же самые материалы! — прошептал Джек. — Кирпич для красного цвета, известняк — для белого песчаник — для желтого, а сланец — для серого. У Эверета была возможность обратиться к другим цветам. Сколько вокруг синих, зеленых красителей, кварца! Какое буйство цвета в мозаиках виллы Гетти! Но Эверет почему-то, строго придерживался цветовой гаммы британской мозаики.
— Я правильно понимаю, это ведь Иисус Христос изображен? — спросил вдруг Костас.
— Хороший вопрос, — ответил Морган.
Джек выпрямился.
— Не думаю, что дискуссия приведет к конкретному результату, — проговорил он, — Вполне типичный портрет для IV века. Чисто выбритый мужчина с квадратным лицом, длинными волосами, облаченный в подобие римской тоги. Никто точно не знал, как выглядел Иисус. Возможно, здесь изображен первый римский император-христианин, Константин I Великий, или один из его преемников. На самом деле императоры не особо бы расстроились, узнав, что их портреты приняли за портрет Иисуса!
— В том-то и беда, — проговорил Морган.
— Что вы имеете в виду?
— Некоторые из первых британских христиан стремились отделиться от римской церкви, говоря о себе как о части другой традиции, основанной на язычестве предков. Задайтесь вопросом: хотел ли владелец виллы в городке Хинтон, чтобы изображение Иисуса на его мозаике так сильно напоминало лик императора на монетах в кошельке? Да и образованные британцы из высшего общества в конце римской эпохи в Британии прекрасно представляли, как выглядят жители Иудеи. Абсурдно полагать, что Иисус мог быть гладко выбрит, таким обычно изображали ангелов. Он был рыбаком и плотником с обожженного солнцем побережья Галилейского моря! Приглядитесь еще разок к мозаике. Длинные волосы, миндалевидные глаза, накидка, очень похожая на тогу. Отбросьте предрассудки. Посмотрите на портрет будто бы в первый раз. Ну как? Какие ассоциации теперь?
— Это женщина! — воскликнул Костас.
— Верно, — подтвердил Морган. — Для первых британских христиан, а затем и для приверженцев пелагианства, к которым относился Эверет, спутница Иисуса Мария была значимой фигурой в истории. Я не имею в виду андрогенные образы, встречающиеся в римском искусстве позднего периода. Но для пелагиантов Иисус Христос воплощал в себе и мужское, и женское начало. Последователи Пелагия считали, что образ Христа в римской традиции сведен к декоративной функции в иконографии и к пропаганде могущества и богоподобия императоров. Пелагианты же воспринимали Иисуса как реального мужчину и Марию как живую женщину. И к тому же не забывайте, где мы находимся. По-моему, вполне подходящая мозаика для монастыря Святой Марии Магдалины.
— Я потрясен, — только и смог вымолвить Джек.
— А настенную роспись узнаете?
Джек перевел взгляд с мозаики на стену. Еще одна монограмма Христа, нарисованная черным на голубом фоне. Справа и слева от монограммы — греческие буквы «альфа» и «омега». Символ и буквы окружены темно-синим венком. Среди усиков винограда, обвивающих цветы и листья, Джек разглядел еще несколько греческих букв, вписанных мелким шрифтом в общий рисунок. Чуть ниже венка был изображен небольшой крест с декоративными флеронами в армянском стиле. А под ним — два латинских слова — Domine Lumius.
— «Господь, мы придем», — перевел Джек. — Если не считать эту надпись и армянский крест, то перед нами копия еще одной известной мозаики, обнаруженной на Луллингстоунской вилле в Кенте, — ответил Джек. — По всей видимости, Эверет обожал римские виллы, построенные в Британии!
— Еще как! — подтвердил Морган. — Не только мозаика приковывает внимание, но и то, как гармонично вписано искусство в окружающую природу. Эверет хотел показать искусство в изначальном контексте, так же как и Гетти. Но если Гетти черпал вдохновение в Геркулануме, то Эверет — в археологических раскопках XIX века на территории Англии. А именно в римско-британской культуре и древнем христианстве, которым увлекся еще в молодые годы. Он догадался, что первые британские христиане поклонялись Богу в частных домах, на виллах, возможно, такие же ритуалы совершались в Геркулануме. Эверет назвал эту комнату scholarium — учебным залом. Не церковью, не молельней, а именно учебным залом. Здесь люди могли собираться и читать Евангелие. Но в комнате не было кафедры проповедника, вообще никакого специального места для священника.
— Может быть, в этом зале он собирался однажды раскрыть свою тайну, — предположил Костас.
Джереми, все время задумчиво молчавший, вдруг тихо сказал:
— По-моему, это доказывает нелепость многовекового конфликта между разными вероисповеданиями: между римской церковью и пелагианством, между католиками и протестантами. Здесь, в католическом монастыре на калифорнийских холмах, Эверет нашел место, где мог открыто говорить о своих религиозных убеждениях, приблизиться к Иисусу и его учению, как никогда и нигде раньше.
Джек обвел зал взглядом и медленно кивнул. За долгие годы работы он научился доверять собственному чутью при восприятии искусства и никогда не заставлял себя увидеть красоту, а просто чувствовал. Эта комната казалась знакомой, будто бы имела какое-то отношение к его прошлому. Гармония с природой, выбор цветовой гаммы, использование света и теней отражали особенную связь с миром, который, в свою очередь, был родственен миру Джека, миру, окружавшему его далеких предков. И дело не только в этом. Отрешившись от великолепных памятников христианства, от собора Святого Петра в Риме, от собора Святого Павла в Лондоне, сосредоточившись только на этой комнате, Джек почувствовал, что здесь представлены два совершенно разных взгляда на истину и на красоту. Он вновь поднял взгляд к лицу, изображенному на мозаике, и подумал об Иисусе как о мужчине и о Марии как о женщине. Христианская традиция превратила их в образы высокого искусства — великолепные, но столь далекие и недосягаемые… А с другой стороны, перед ними противоположное представление о красоте. Возможно, отчасти грубоватые, неидеализированные образы, но в их близости к реальным мужчинам и женщинам сокрыта сила. Да уж, посещение монастыря не прошло зря! Джек сумел развести два этих подхода и более-менее составить представление о том, что могло быть в документе, поиски которого становились все более увлекательными и запутанными.