Последнее лето ярла Ульфа

Мазин Александр Владимирович

Ольбард не дал мне гридней, но предложил проводников. Смешно. У меня в команде большой десяток «варяжат» и в три раза больше природных лесовиков: кирьялов и весян, для которых эти мокрые места — родной дом. Мы даже в бурлаков почти не играли. Если и присаживались на мель, то обходились шестами. Райское место… Было бы, если б не кровососущая мелкая нечисть. Оба драккара провоняли травами, отпугивающими насекомых.

Местные знали толк в дымах.

И мы их тоже чуяли издалека. По дыму коптилен.

Нас не боялись. От наших драккаров аборигены не прятались. Принимали по обычаю. Гость — в радость. Кормили, поили, укладывали спать с местными красавицами. Молодежь от девок не отказывалась, принимая как должное. Да и старшие тоже. Но многие из моих новых хускарлов доброте аборигенов удивлялись. Тормод Лошадиная Голова рассказывал: викингам отлавливать местных и добывать у них что-то было очень непросто. А тут сами несут, сами девок подкладывают. И улыбаются так, будто им подарок сделали.

Подарки, впрочем, тоже были. И такие, что даже неудобно. За пару железных наконечников для стрел тебе круг воска выкатывают. Или пачку шкурок в метр высотой.

Мои тоже не беспредельничали. За любое насилие над местными, за любую такую мелочь, вроде пинка или пощечины, я обещал суровейшие кары. Снижение доли добычи вплоть до полного обнуления. Это работало. Никаких унижений на подконтрольной мне территории.

За единственным исключением. В лице моей жены. Вот кто унижал и унижал непрерывно. Но только одного персонажа. Отданного мне Ольбардом отрока.

То есть это я так думал, что мне. По факту он сразу перешел в собственность Зари. Причем именно в собственность. Теперь на шее «подарка» красовался кожаный ошейник, а о том, чтобы усадить его на рум, и речи не шло.

Наши, включая и варяжат, к «охолопливанию» соплеменника отнеслись равнодушно. Может, знали за ним еще какой-то косяк. А скандинавам и вовсе дела не было. Захотела жена ярла обзавестись трэлем, и обзавелась.

Возражения высказал только отец Бернар. Но Заря не вняла. Крестик-то она носила и даже «Pater noster» знала наизусть, но христианское смирение и человеколюбие — это не про нее.

А вот мои пожелания жена учла и обихаживать собственное оружие трэлю Бишке больше не поручала.

* * *

Перун ее не принял. Заря знала об этом наверняка, ведь она не услышала бога. Снадобье Бури, призвавшее Молниерукого в прошлый раз, больше не помогло. Вдобавок трава, которую дал ей Бури, кончилась, и сделать новое зелье Заря не могла. Но она не отчаивалась. Не могла позволить себе дать слабину и сдаться. Муж учил ее другому. Он учил ее: думай! Не бывает безвыходных положений. Путь есть всегда. Нужно только суметь его увидеть.

Замковый остров. Крепость

К штурму свеи готовились три дня. А каждую ночь их донимали лесовики. Однако Гуннар уже знал: от комаров свеям урона больше, чем от кирьяльских охотников. Чтобы по-настоящему навредить свеям, кирьялам ни духу не хватало, ни умения. Кусали издалека и сразу убегали. Лесовики — не воины. Те, кого научили сражаться, сейчас здесь, в крепости. А остальные…

Гуннар по себе знал: чтобы в глаза могучему врагу заглянуть, особая храбрость нужна, потому что из глаз у него смерть смотрит. А к такому охотник-лесовик не готов. Да что там… К такому никто не готов. Научиться да, можно. Если не убьют.

Второй раз свеи к штурму подошли обстоятельно. И щиты нужные собрали, и лестницы.

Переправили все на остров, начали сгружать…

— Бейте, — разрешил Гуннар, и обрадованные кирьялы принялись осыпать стрелами пристань.

Ловко получилось. Свеи думали, они вне досягаемости. Кто с осадным припасом возился, кто стоял праздно.

А тут — стрелы.

Кое-какой урожай стрелки собрали. Меньший, чем рассчитывал Гуннар. Свеи быстро опомнились. Спрятались за щитами, обычными и штурмовыми, а через некоторое время, собрав таранный сарай, потолкали его наверх, к воротам.

Гуннару вспомнилось, как их штурмовали той зимой. Та же повадка у нападающих была. Свеев тогда было немного больше, но и у крепости защитники были — с нынешними не сравнить.

И все-таки вряд ли враги возьмут крепость с первого раза. Они на ворота нацелились, а за ворота Гуннар пока не беспокоился: смолы хватает, а смола — не кипяток. От нее сырые шкуры — плохая защита.

Так и оказалось. Едва на таранный сарай полилась смола, свеи его бросили. И отступили за большие щиты. И уже под их прикрытием попытались подобраться к стенам. Выяснилось, что у свеев тоже есть стрелки. Не так много, как в крепости, но кирьялам в меткости они не уступали. Что не удивительно, ведь лучших Ульф-ярл забрал с собой.

Таранный сарай трещал, объятый пламенем, извергающим черные клубы. Кое-где у стен, в опасной близости, дымили черные проплешины.

«Надо стены водой облить на всякий случай», — подумал Гуннар.

Сквозь дым Гуннар увидел, как один из драккаров отошел от причала и двинул к противоположному берегу. А спустя некоторое время уже на этом берегу застучали топоры. Под прикрытием корабельных сараев свеи ладили новый осадный припас.

А еще в крепости появились раненые. Хорошо, что поливать свеев смолой Гуннар поручил не лесовикам, а дренгам. Эти обучены прикрывать друг друга, и броня кое-какая у них имелась, так что потерь было меньше.

Но стоны своих раненых, в отличие от свейских, боевой дух защитникам не поднимут. И горький дым, дерущий горло, тоже.

Под прикрытием этого дыма и, главное, больших щитов две команды свеев без помех перемещались по склону. Немногих своих раненых и пару убитых они уже забрали, а теперь собирали выпущенные защитниками стрелы.

Но больше всего Гуннара огорчал веселый стук топоров за корабельными сараями.

Свеи наверняка ладили еще один таранный сарай. И новые щиты взамен сожженных.