Последнее слово девятого калибра
Шрифт:
– Я пошлю к вам машину, Антон Павлович, – извиняющимся тоном произнес Выходцев. – С минуты на минуту поступит звонок из Мрянска, и я, как вы понимаете, не могу его пропустить. К вам приедет человек по фамилии… Впрочем, вы его уже видели, так что не ошибетесь. Наш молодой выпускник юрфака. Помните его? Меня же ждите завтра, в восемь. Отвезу вас в академию на «Волге». Не доводилось ездить по Москве в прокурорской машине с синими маячками?
– Типун вам на язык, Борис Сергеевич…
На том и расстались.
– Пожалуй, господа, я ненадолго вас снова покину… – Струге в смущении поднялся с кровати и направился в сторону ванной. – Иван Николавич, дорогой, если ко мне прибудет человек, не сочтите за труд стукнуть мне в дверь.
Не слушая ответа, Антон зашел в ванную. Если не «стукнет» Бутурлин, то это обязательно сделает Злобин. Адвокат, несмотря ни на что, нравился судье. Скромен, умен, тактичен. Первое впечатление часто бывает обманчиво, однако одно из перечисленных качеств – ум, за ширмой не спрячешь.
«Как там говорил Бутурлин? Зри в корень? Вот именно».
Включив на полный напор душ, Антон примостился на корточках в углу ванной. Он хотел запомнить письмо наизусть перед тем, как оно попадет в руки Выходцева…
Струи били в дно ванны. Они заглушали не только хруст разворачиваемой бумаги, но и разговор снаружи.
«Судье Ленинского районного суда Феклистову В. И. Уважаемый Владимир Игоревич! Перед тем как послать вам документы, я навел о вас справки и получил рекомендации, которые меня вполне устроили. Теперь я считаю своим долгом сделать так, чтобы найденные мною документы стали достоянием закона. Они оказались в моих руках случайно, и я рад был бы отдать их в руки правоохранительных органов еще тогда, когда следственная группа работала на моем заводе. Однако характер деятельности этой группы позволяет мне сделать однозначный вывод о том, что данные документы никогда не лягут в основу обвинительного заключения. Я не силен в юриспруденции, а тот, кто у нас занимается правовыми вопросами, сам находится под судом. Не уверен, что текст письма позволит приобщить его к уголовному делу, так как я не обучен юридическим терминам и понятиям и я далек от правил отправления правосудия, однако уверен в том, что вы как судья, рассматривающий дело по фактам хищения с вверенного мне завода, обязаны знать правду. Это письмо – лишь сопроводительная записка для тех документов, что я вам передаю. Поскольку я стал их владельцем лишь волею случая, я снял с документов копии, которые и собираюсь вам передать. Пропажа подлинников позволила бы преступникам предпринять действия, могущие помешать вам. Я не сомневаюсь, что вы вынесете законный приговор, основываясь лишь на собственной беспристрастности и существующих в деле материалах. Однако перед тем как его оглашать, не сочтите за труд ознакомиться с содержимым «моих» документов. Несомненно, на их расшифровку и выяснение содержащейся в них информации уйдет некоторое время. Однако это время ничто по сравнению с тем, что завод может погибнуть из-за слабо разбирающихся в его инфраструктуре милиционеров и прокуратуры. Нахождение на заводе упомянутых мужей можно выразить тремя словами: глупость, жадность, обман. Именно эти качества проявили работники прокуратуры и оперативный состав отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Поэтому подумайте о Законе настоящем! Ибо то, что лежит на столе перед вами, – не уголовное дело, а ложь. С уважением, директор АОЗТ «МТЗ» Пусыгин А. А.»…
От стука в дверь Антон вздрогнул.
Отойдя к душу, он крикнул:
– Одну минуту!
Ровно столько ему и понадобилось для того, чтобы смочить волосы, выключить воду и, вытирая голову полотенцем, выйти из ванной.
– К вам пришли… – Злобин, улыбаясь, кивнул в сторону двери.
Понимая, что посланец Выходцева не зашел в номер не по причине вежливости, а по какой-то другой, Струге шагнул в коридор. Перед ним стоял… сам Выходцев.
Ни слова не говоря, он подхватил судью под руку и повел по коридору.
– Нам нужно срочно поговорить. Все вопросы потом. Черт, куда я вас веду в таком виде?! Немедленно оденьтесь. Не задерживайтесь в номере ни единой лишней минуты.
Обескураженный, Антон вернулся и стал одеваться.
– Вам все не дает покоя мысль найти причины смерти Феклистова?
Смахнув с вешалки норковую шапку, Антон вывалился в коридор.
– В чем дело, Сергеич?!
– Антон, потом… – Выходцев уходил к лифту, давая понять, что Струге должен быстро следовать за ним. – Все потом…
Комик, шатаясь, вышел на дорогу.
Теперь у него оставалось чуть меньше десяти минут. Бес не встревожится, если Чирей не будет подходить к телефону пять минут. Но если в домике на Рублевском шоссе трубку не будут снимать около часа, Сашу, как и Лисса, замучат подозрения. Этот час истекал. Ремизов знал, что долго эти двое мучиться не будут.
Перебинтованная рука покоилась на марлевой петле, перекинутой через шею. Перед выходом из дома он обыскал карманы убитых им палачей и нашел в них все, что искал, – свой бумажник с деньгами, пластиковыми карточками и документами. Стараясь не думать о боли в предплечье, Ремизов шел по дороге, смотрел в накатанную колею, и в ее ледовом отражении, как в экране телевизора, видел ужасную картину: Чирей, резко выдыхая воздух, бьет и бьет ему в солнечное сплетение…
От этих воспоминаний тело сотрясала ужасная дрожь. Ремизов хотел забыть об этом хотя бы на некоторое время, но едва начинал думать о чем-то другом, как мысли вновь возвращались назад. Он молил бога, чтобы не началось заражение крови.
Мысли о мести не покидали Ремизова даже в тот момент, когда он был близок к потере сознания. Ему не хотелось даже верить в то, что придется умереть неотмщенным. Убивать Ремизов умел. Но никогда не испытывал к жертвам ненависти или жалости. Убийство за деньги не предусматривает проявления сентиментальных начал или откровенного зверства. Однако Лисса и Сашу он убивал бы тысячу раз, бесплатно, и испытывал бы при этом ни с чем не сравнимое удовольствие. Более того, он готов был отдать все, что имел, лишь бы побыстрее к ним подобраться. Когда они ответят за обман и муки своего «бойца» Ремизова – уже неважно. Они умрут тотчас, как Комик почувствует себя сильным, в состоянии держать в руках нож или нажимать на спусковой крючок.
Но пока об этом не могло даже идти речи. С теми повреждениями, что он уносил из домика Лисса, умнее было бы отлежаться несколько дней в тихом, теплом месте.
Выехавшая из-за поворота машина показалась Ремизову даром с небес. Коротко махнув здоровой рукой, он замедлил ее ход.
– Куда? – поинтересовался, приспустив стекло, водитель.
– На Варварку…
– Ты знаешь, сколько это будет стоить?!
– Плевать…
Водитель задумчиво шмыгнул носом. Мужик не вызывал впечатления платежеспособного клиента. Однако развернутый перед его простуженным органом обоняния туго набитый «лопатник» лишил все подозрения оснований. Он открыл дверь рядом с собой. Но пассажир уселся сзади.
«Видать, из шишкарей», – решил парень. Будучи водителем начальника строительной компании, он хорошо знал привычку руководителей, презрев место рядом с водителем, садиться сзади, справа.
Однако Ремизов занял заднее место по другой причине. Ему вовсе не хотелось, оставляя за спиной два трупа, оставить в памяти этого «калымщика» все свои внешние антропометрические данные и особые приметы. Рядом с трупом остались инструменты, о предназначении которых даже не приходилось задумываться, а его распухшая рука могла запросто подтолкнуть даже начинающего сыскаря к мысли о том, что попутчик этого водилы – искомый убийца.
– А на Варварку – куда?
– Ты вези, вези… До Варварки еще доехать нужно.
Часть II
Глава 1
Москва. 10 января 2003 года…
Отправив Ремизова в последний путь, в свой дом, Лисс немного успокоился. В конце концов, не все так плохо. Феклистов уже никогда не появится в Мрянске, и дело будет рассматривать другой судья. Надежда на «удачное» его завершение вновь обрела некий смысл. Бумаги Баварцева, которые непостижимым образом оказались в руках директора завода, в дело не попадут. Пока не попадут. Если их взял Ремизов – он скажет об этом. Лисс не припомнит случая, чтобы Чирей и Боль не разговорили какого-нибудь молчуна. Но даже если этот бывший вояка проявит недюжинный героизм и умрет, стиснув зубы, это тоже не страшно. Ведь основная задача – не завладеть финансовой документацией Баварцева, а пресечь возможности попадания их в уголовное дело. Если же Комик не врет и документы он на самом деле спрятал в гидрант, а оттуда они попали в руки мистера «Х», то такое развитие событий тоже не вызывает больших опасений. Для того чтобы задокументированный процесс исчезновения техники с МТЗ стал достоянием общественности и вызвал разрушительный процесс, нужно знать, что бумаги обязательно нужно привязать к делу, рассматриваемому судьей Феклистовым. А для этого шланг нужно соотнести с номером 1017.