Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945
Шрифт:
Через несколько секунд все повторялось снова.
Это была обычная ответная реакция ручки управления самолета. Сильные, мускулистые руки держали ее под контролем, закрылки и элероны отзывались, и самолет был должен повиноваться своему пилоту.
Однако теперь пилот без сознания висел на своих привязных ремнях. В свинцовом смерче «собачьей схватки» «Фокке-Вульф» повиновался самому легкому нажатию на органы управления, но сейчас он взбунтовался.
Сильнейший воздушный поток давил на рули самолета – беспилотного, неуправляемого, во власти ветра.
Внезапно, подобно подстреленному
И теперь она, медленно вращаясь, падала к земле.
Голова пилота безвольно болталась из стороны в сторону, почти так же, как безумное раскачивание ручки управления. Были заметны глубокие складки на сведенном судорогой пепельном лице, все еще передающем, даже в этом безболезненном, бессознательном состоянии, те отчаянные усилия, которые он предпринимал до этого.
Кожаный летный шлем был разорван на лбу. Тугой широкий поясок оставлял мокрые от пота волосы свободными. От левого глаза по белой как мел щеке стекала маленькая, уродливая струйка крови.
Машина, вращаясь, неуклонно падала вниз.
Земля становилась все ближе и ближе, после оттепели в предыдущие дни она снова стала зеленой, красной и коричневой, сверкающей в ярком солнечном свете. Мир внизу вращающегося самолета крутился словно гигантская бесконечная карусель.
«Фокке-Вульф» теперь был лишь холодным, мертвым металлом.
Не совсем, однако. У него были сердце и мозг. Двигатель и электрооборудование жили своей собственной жизнью и имели свои собственные энергетические поля. Каждый пилот знал это и уважал и берег свой «Фокке-Вульф», огромной мощности двигателя и изящным пируэтам которого он вручал свою жизнь.
Безвольно кружась, «Фокке-Вульф» падал все ниже и ниже. Моя верная желтая «шестерка».
«Увы, мой друг, – казалось, говорил он, – я ничего не могу сделать для тебя, если ты бросил ручку управления. Я не могу летать без твоей руки, которая направляла меня. Ты, должно быть, получил сокрушительный удар, но видишь, как я пытаюсь помочь тебе. Я вращаюсь как можно медленнее. При таком темпе потребуется большее время, чтобы упасть с высоты 7 тысяч метров, и, как глупая машина, я не могу сделать большего. Стряхни со своих глаз смертельный мрак, который сейчас застилает их. Протяни мне руку, и вместе мы вырвемся из губительного огня, к которому уже опасно приблизились. Очнись!»
В набегающем воздушном потоке желтая «шестерка» угрожающе вздрагивала и взбрыкивала. Моя голова моталась из стороны в сторону и со стуком ударялась о левый борт кабины.
Сквозь мои сжатые губы вырвался болезненный стон. Мышцы напряглись, а залитые кровью веки сделали усилие, чтобы открыться. Левая рука бессознательно коснулась рычага дросселя и подтолкнула его вперед. Двигатель сразу же прибавил обороты. «Пилот, это уже лучше. Продолжай». С ревом своих двух тысяч лошадиных сил «Фокке-Вульф» набирал скорость. Ручка управления резко дергалась назад и сильно била по моей руке. Сквозь мрак своего почти бессознательного состояния я ощутил некую чуждую боль – она была похожа на яркую вспышку, которую чувствуют многие тяжелораненые под глубоким наркозом, когда хирург начинает свою работу. Мои пальцы действовали автоматически
«Держи ее крепко, пилот. Самое время».
Сильная вибрация металлической ручки управления в моей крепко сжатой руке производила эффект, постепенно возвращая жизнь в мою оцепенелую руку и пробуждая меня из ледяной комы.
Моя дрожащая левая рука стерла кровавую пелену с глаз, и болезненный стон перерос в отчаянный крик. Ужас широко распахнул мои глаза и породил неистовое желание жить. Перед моим искаженным болью лицом в безумном водовороте красных и зеленых пятен крутилась и скакала земля.
«Спокойно, выиграй время». Я действовал словно загипнотизированный, действовал инстинктивно так, как в таких случаях предусматривала теория и чему неоднократно учили в авиашколах.
Поскольку я вращался влево, я должен максимально повернуть руль вправо; и, «ради бога, не используй полный газ». Быстро отклонить ручку управления, руль направления в противоположную сторону, и постараться удерживать его там. Правая нога все сильнее давила на правую педаль до тех пор, пока уже больше не могла двигаться дальше. Ручку управления в нейтральное положение, резко прибавить обороты. Теперь спокойно.
Это было все, что я мог сделать…
Яркий, цветной диск начал вращаться более медленно, и земля стала видна более отчетливо. Продолжая кружиться, я теперь мог уже различить фермы, торфянники, каналы, деревни и города, которые с 6,5 тысячи метров были не больше спичечных коробок. Ландшафт внизу приближался, казалось, ужасающе быстро. «Успокойся, даже если земля, как кажется, в опасной близости. Держи себя в руках. Если ты будешь слишком быстро выводить самолет из штопора, то начнешь вращаться в противоположном направлении. Рули еще не имеют достаточной опоры на воздушный поток, и новый штопор будет означать конец всему».
Вращение земли внизу прекратилось. Управление начало постепенно возвращаться в мои руки. Теперь я мог воспользоваться рулями.
«Я спасен!» – подумал я возбужденно. Я ощутил учащенное сердцебиение, и в моей груди стало горячо от переполнявшей ее крови.
«Так, теперь очень медленно выравнивай машину. Еще…»
Невероятный пейзаж внизу начал двигаться, и приближавшаяся земля все быстрее проносилась под «Фокке-Вульфом». Я использовал обе руки и всю свою силу, чтобы тянуть на себя ручку управления. С невероятной скоростью земля становилась все больше; перед моим ветровым стеклом появились контуры заводских дымовых труб, похожие на гротескную, устрашающую дьявольскую маску. Я из последних сил тянул ручку управления. Две дрожащих руки сжимали холодный металл. Все мое тело с болью вдавливало в кресло. Вся кровь устремилась в ноги, неся неприятные ощущения.
Мое сердце…
Мой рот широко раскрылся, и нижняя челюсть слегка касалась груди. В ушах раздавались глухое шипение и звон. Мягкая вуаль из черных и фиолетовых пятен неподвижно повисла перед моими глазами. Сила моих рук была способна еще раз лишить меня сознания.
Интуитивно я понял, что восстановил управление, и, в то время как «Фокке-Вульф» проносился над препятствиями, тусклыми глазами взглянул на указатель скорости. Боже мой! Стрелка стояла на пределе, показывая почти 950 км/ч.