Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945
Шрифт:
Потерянные машины очень скоро возмещались; промышленность работала великолепно, на аэродромы прибывало все больше и больше самолетов.
Это звучало словно волшебная сказка, когда кто-нибудь узнавал, что, несмотря на непрерывные налеты неприятельских бомбардировщиков, в течение прошлого года немецкие заводы покинули почти 40 тысяч самолетов. [211] Это было в два раза больше, чем в 1942 г., когда «Летающие крепости» еще только начинали свои бомбежки по площадям, – в марте 1942 г. налеты на Любек и Росток, затем на Кёльн, где за одну ночь погибли 10 тысяч человек. [212]
211
В 1944 г.
212
В ночь на 31 мая 1942 г. около 900 бомбардировщиков RAF совершили массированный налет на Кёльн. В результате полуторачасовой бомбежки в городе были повреждены сотни многоквартирных домов, 13 тысяч квартир были полностью разрушены, 480 человек погибли и еще около 5 тысяч человек получили ранения.
Однако надо еще раз повторить, что, хотя немецкая промышленность все еще работала, и работала хорошо, была огромная нехватка пилотов и командиров эскадрилий. Численность летчиков, которые могли выполнять боевые вылеты против врага, стала меньшей, чем когда-либо.
Я был в отчаянии. Двести человек из наземного персонала были забраны из моей группы и заменены женщинами. Было полным сумасшествием пытаться заменить квалифицированных специалистов-мужчин малоопытными девушками. Я не смею ничего говорить против усердия немецких женщин, работавших на авиазаводах и в мастерских, но было, безусловно, нелепо использовать их в качестве обслуживающего персонала на аэродромах. Условия здесь очень сильно отличались от тех, что в тылу, вероятно, предполагали.
Не говоря уже о том, что всех этих женщин, очевидно, набирали отовсюду. Из Гамбурга, Берлина, Франкфурта и бог знает еще откуда, эти последние женские резервы были собраны вместе бессмысленно и без разбора. Мужественные солдатские жены, не имевшие детей, юные машинистки с мелких предприятий и шлюхи из больших городских борделей.
Это были те, с кем они ожидали выиграть войну.
Наш личный состав должен был быть частично заменен женщинами, чтобы можно было создать армию, способную перейти в наступление. И это должно было быть сделано в течение трех недель.
И теперь женщины должны были заполнить свободные места. Система подготовки к вылетам пострадала бы целиком, если бы забрали весь усердно работавший технический персонал. Это было слишком очевидно, чтобы комментировать.
Когда мои командиры эскадрилий и я вошли в канцелярию группы, там больше не стоял обычный запах потных солдат, кожи и табака, наши ноздри встретил очаровательный аромат духов. Мы не могли поверить своим глазам. В один прекрасный день позади женских бараков на веревках для белья повисли прелестные крепдешиновые дамские панталоны и окаймленные кружевами трусики.
Я никогда не думал, что однажды должен буду издать приказ, запрещавший развешивать женское нижнее белье, сделанное из купленного на черном рынке парашютного шелка, на виду у летчиков, из опасений, что это будет отвлекать их умы от работы.
Но рискованное использование этих «девушек-истребителей» благодаря строгой дисциплине, предписанной всем, от командира группы до ефрейтора, оказалось лучшим, чем это можно было предполагать. И в конце концов с женским появлением в наших рядах, которого мы так опасались, смирились.
Это, однако, не мешало моему старшему механику, вместо обслуживания самолета, исчезать со своей помощницей из числа женского персонала в близлежащем лесу, оставляя свои следы на мягком мху и на молодой зеленой траве между соснами. Когда фельдфебель начал сердито выкрикивать их имена, сильно покрасневшая парочка с притворно невинным видом появилась из подлеска,
Конечно, среди этих девушек были и гиены. Два пилота из базировавшейся поблизости истребительной группы разбились насмерть, потому что их парашюты не раскрылись. Фактически они и не могли раскрыться, так как это были лишь пустые ранцы. В течение долгого времени купола их парашютов служили в качестве нижнего белья для этих крайне бездушных женщин, чья жадность к шелку не останавливалась перед фактическим убийством немецких летчиков.
– Да, – сказал Курт Зибе, когда однажды обсуждалось подобное нетерпимое положение. – Мы возвращаемся на несколько сотен лет назад в истории. Ефрейтор станет ефрейтессой, и мы будем иметь маркитанток, следующих за солдатами. Все, чего сейчас не хватает, так это старой мамаши из борделя, несущей флаг амазонок, и наши солдаты будут в полном порядке.
– Но не забывайте, что большая часть наших девушек – это несчастные бедные малютки, непорочные и незапятнанные, которые никогда не целовались, – заметил Патт. – И с тревогой и волнением они думают о своих парнях, служащих в армии.
– Да, мы забыли о них, – засмеялся Прагер. – Но вы знаете, это не имеет значения. Все они люди, и несколько профессиональных шлюх создают то же самое впечатление, что и горстка пьяных, опустившихся солдат. Публика видит только их, в то время как приличное и скромное большинство остается почти незамеченным.
Глава 17
Дни проходили стремительно.
Пилоты уже знали каждый сантиметр местности между Везером и Рейном: Тевтобургский Лес, Зауэрланд, Эйфель, яркий зеленый массив около Мюнстера, лежащие в руинах города Рура. Каждый день совершались новые боевые вылеты, велись новые воздушные бои и случались новые потери…
Хертогенвальд [213] к югу от Ахена стал громадным кладбищем. Несколько раз он переходил из рук в руки, а затем немецкий фронт разрушился под натиском численно превосходящих сил противника.
Снова и снова истребители мчались из своих секторов между Лингеном и Фехтой, Клоппенбургом и каналом Миттельланд через зенитный барьер, организованный против вражеского проникновения в Рур, чтобы оказать поддержку частям на линии фронта. Но больше не в их власти было произвести какой-либо видимый эффект, вследствие того, что больший процент воздушных боев проходил над районом Мюнстера.
213
Xертогенвальд – лесной массив на северных склонах Высокого Фенна, между бельгийскими городами Эйпен и Мальмеди.
Почти в каждой большой деревне за старой посеревшей от времени стеной местного кладбища появлялись могилы погибших пилотов «Зеленого сердца».
Дортенман с двадцатью пятью «Фокке-Вульфами» был переведен в другое место. Теперь он взлетал из Бабенхаузена [214] между Дармштадтом и Ашаффенбургом и докладывал об успехах в схватках с истребителями-бомбардировщиками в секторе Рейн-Майн. [215] Я надеялся, что туда будет направлена вся группа. Там был мой собственный дом, а в такой мрачный период войны любой хотел бы быть поближе к дому, насколько это возможно.
214
Бабенхаузен – аэродром в 13 км западнее г. Ашаффенбург.
215
Рейн-Майн – аэродром в 12 км юго-западнее г. Франкфурт-на-Майне.