Последние из рода

Кабельков Данил

Бежать было некуда, и братья застыли посреди улицы. Секунду спустя из тени вышел обладатель стального голоса – высокий человек, облаченный в бордовые доспехи с изображением щупалец. Oн снял стальной шлем с щупальцами в нижней части, и его густые белоснежные волосы начали развиваться на ветру. Холодный тяжелый взгляд упал на стоящих перед ним мальчиков.

– Я, кажется, задал вопрос, почему вы ходите по селу так поздно ночью? – ответа не было, – может, вы замышляете диверсию против императора? – бездонные зрачки сузились до размера маленьких точек.

– Мы

просто решили погулять перед сном, – начал, запинаясь, объяснять Урануил, – прогулка на свежем воздухе перед сном…

– Хватит, – незнакомец прервал начатое объяснение – довольно. С этим разберемся позже. За мной.

– Но мы не можем идти, – попытался спорить Валендил наши родители…

– Спокойно переживут ваше отсутствие несколько часов, – воин не захотел даже слушать мальчика. – Я сказал, за мной!

Быстро соображая, Валендил пытался придумать хоть что-то, хоть какой-то способ увильнуть, но голова перестала соображать. Не оставалось ничего, кроме как повиноваться и отправиться в имперский лагерь.

Глава 3. Предатель

Выхода не было, и мальчики уже бы последовали за воином, если бы не услышали ещё один голос, тоже неожиданно прозвучавший из ночной темноты.

– Оставь их, эти дети ни в чем не обязаны объясняться, не перед тобой, не перед твоим императором, – этот голос был намного теплее, добрее, мягче.

– Кто смеет со мной разговаривать таким тоном, – огрызнулся воин, и резко обернулся.

В свет одинокого фонаря, едва разгоняющего ночную тьму, вышел человек, которого братья разу же узнали – Бэйн, сельский плотник и дровосек, приемный сын держателя таверны. Верхние пуговицы его небрежно заправленной в брюки рубахи были расстегнуты, а рукава закатаны по локоть. В правой руке он держал увесистую деревянную киянку.

– Кто ты, – повторил свой вопрос грозный воин. Окинув его презрительным взглядом.

Бэйн ответил:

– Я тот, кого тебе стоит бояться.

Зрачки воина вдруг снова сузились, и он пристально вгляделся в лицо парня. Затем он вдруг своими широкими ноздрями с шумом втянул воздух замер. Братьям на миг показалось, что на миг лицо воина изменилось до неузноваемости, и сменилось сначала выражением замешательства, а потом и совсем стало мягким, словно подобрело. Но Бэйн продолжил угрозы, и эта секундная перемена мгновенно скрылась за стальной маской угрюмости.

– Ночь темная, а ты тут один, – сказал парень, обращаясь к воину – твоих криков никто не услышит, а когда тебя спохватиться, то Ивлинка уже унесет твой труп в Северное море. Эти мальчики со мной, я попросил их пойти проверить, кто там ходит среди ночи под моими окнами. Ты можешь быть свободен, воин империи.

Лицо того исказилось в какой-то невероятной звериной гримасе, но он все же отступил.

– Хорошо позаботься о них и о себе, предатель – и после этих слов воин повернулся к братьям спиной, и зашагал прочь.

– Он ушел, но ненадолго. Я более чем уверен, что он будет ждать вас за ближайшим поворотом, – сказал Бэйн, подойдя к братьям и осмотревшись, – вам нельзя идти домой, идемте, переночуете у меня, а утром пойдете домой. Не бойтесь, вы же меня столько лет знаете, – и он подтолкнул Эленора вперед. – Давайте, быстрее, пока этот чудик не вернулся с подкреплением.

Делать было нечего, и братья последовали за молодым дровосеком. Подойдя к порогу дома, Бэйн еще раз настороженно осмотрелся и только после этого отворил дверь. Пропустив братьев вперед, он зашел сам и закрыл за собой дверь на тяжелый засов.

– Проходите в мою комнату, – пригласил юноша братьев, и жестом указал им на дверь.

Один за другим они вошли в комнату, освещенную только лишь одной свечей. Во мраке, едва ли рассееваемом светом свечи, проглядвались очертания круглого стола, пары кресел, деревянного комода и небольшой кровати – словом обыкновенная комната сельского жителя.

– Есть будете? – спросил Бэйн братьев, а те лишь помотали головами в ответ.

– Свет зажигать опасно, с улицы может быть заметно. Можете располагаться здесь, чувствуйте себя как дома.

Бэйн отошёл к комоду и начал что-то из него доставать,

– А ты не боишься, что теперь солдаты нагрянут к тебе домой? – взволнованно спросил Валендил.

Парень даже не обернулся и ответил:

– Сейчас, в темноте, они точно не смогут найти мой дом, а завтра утром что-нибудь придумаю.

Парень вытащил из комода две козьи шкуры и постелил их на кресла.

– Можете распологаться в моей комнате, – обратился он к братьям, – а я пойду, устроюсь в столовой. Если что-то понадобится, просто позовите.

И после этих слов дровосек вышел из комнаты, оставив братьев наедине. Потупившись несколько секунд – так много необычнох и странных событий ни разу на их памяти не происходило в Далёком, что существенно выбиывало из колеи – они устроились в отведённые им места. Но, несмотря на волнение, усталость всё же овладевала ими, и вскоре Валендил, Эленор и Урануил провалились в сон.

Спустя несколько минут, а может и часов – он сам не мог определить, сколько времени прошло – Урануил был разбужен шёрохом, исходившим из-за приоткрытой двери комнаты Бэйна.

Он встал и тихо направился к входу, остановившись у двери, прислуживаясь к шуму в коридоре.

Что-то тихо скрипнуло, а затем мягко опустилось на деревянный пол. Урануил выглянул из-за двери: медвежья шкура, лежавшая на полу коридора, была сдвинута, открывая спрятанную под ней квадратную дверцу, ведущую, судя по всему, в погреб. Внизу мелькнул огонёк и под полом послышались шаги. Мальчик подошёл к дверце, опустился на четвереньки и заглянул в люк.

Вовсе это был не погреб, а довольно просторная комната, освещаемая факелом, вставленным в висевший на стене держатель. Света, отбрасываемого факелом, хватало, чтобы разглядеть мгновенно бросавшиеся в глаза длинный меч и круглый щит, что висели на стене. Рядом стоял манекен, одетый в кожаные доспехи с элементами кольчуги и кольчужный шлем. Стены комнаты были увешаны картами Тиллии и планами тиллийских городов.