Последние первые планетяне
Шрифт:
Убедившись, что все приготовились, Николай сам стал с беспокойным любопытством следить за манипуляциями Призраков. С поразительной слаженностью, которая явно пришла к ним за многие месяцы успешных грабежей, бандиты взяли мчащийся на всех порах состав в своего рода тиски из полудюжины транспортных средств. Теперь летящая из-под колес пыль не затрудняла видимости, и Давыдов мог легко пересчитать неприятеля. В машинах, впрочем, больше походящих на вездеходы, Призраки расположились по двое, и еще один возглавлял действо, рассекая впереди на электроцикле. Девять головорезов против троих законников и их не поспевающего подкрепления, с досадой подытожил Николай. Это был, конечно, не лучший расклад среди тех, на
Пока Давыдов просчитывал шансы на успех, Призраки произвели маневр. По команде лидера, летящего в авангарде, одна из машин прибавила ходу и почти молниеносно унеслась вперед, так, что полицейские потеряли ее из виду. Послышался скрежет металла и грохот, как будто кто-то пытался протаранить поезд, а следом левый борт, у которого неустанно дежурил Князев, озарили вспышки. Марк, словно ошпаренный, отскочил назад. Не сразу, но офицеры догадались, что, следуя обычному плану, Призраки принялись срезать блокиратор на входе в аппаратный вагон. От этого вдоль состава, будто тысячи крохотных фейерверков, заструились искры. Пугающее, но вместе с тем завораживающее зрелище.
Убедившись, что опасность не угрожает, офицеры подступили к окнам.
– О, понеслась! – первым подал голос Князев. – Зуб даю, вскроют нас, как консервную, сука, банку!
Давыдов с Камиллой, схватившись за револьверы, встревоженно переглянулись.
– Нет, рано! – озвучила очевидное девушка. – У нас ведь оставалось в запасе несколько минут! Какого черта?!
– Понимаю, немного не по плану! – впрочем, как можно тверже отозвался Николай. Он выглянул наружу с противоположной стороны. – До места, на которое мы рассчитывали, еще несколько километров, – крикнул старшина, – но ладно вам… неужели мы правда думали, что все пойдет по нашему сценарию?!
Продолжая завороженно всматриваться в поток искр, Князев смачно выругался.
– Аминь! – тогда с истерическим смешком подхватил Давыдов. – Мы готовились, что ситуация выйдет из-под контроля! Собрались! – ободряюще воскликнул он.
Завороженно, как в трансе, выслушав Николая, офицеры неохотно согласились, и в это мгновение, казалось, бесконечный фейерверк за окнами вдруг перестал застилать небо. Снова послышался грохот и скрежет, и по пролетевшей мимо вагона тени полицейские поняли, что первая преграда на пути разбойников пала. Шайка ворвалась в аппаратную поезда. Не успели законники сообразить, что к чему, как по составу уже разносилось оповещение об экстренном торможении. Размеренный механический голос сообщал, что поезду потребуется чуть меньше километра, чтобы остановиться.
Происходившее дальше, после торможения и того, как Призраки перегруппировались, с точки зрения Николая, походило на безумный калейдоскоп отдельных образов и картинок, в котором практически невозможно было разобраться на трезвую голову. Так сильно в молодом старшине кипела кровь, и так страшно колотил от напряжения пульс в висках, что Давыдов то и дело отключался и многое выполнял на автомате. Он отдавал приказы, связывался с первым помощником, который находился в пути, но все-таки недостаточно близко, продумывал план отступления на случай, если дела станут плохи.
Бандиты тем временем совсем не спешили обчищать поезд. В этом состояла очередная странность в их поведении, которой не могли не подивиться борейские офицеры. Разбойники повыпрыгивали из автомобилей возле аппаратного вагона, однако ничего не предпринимали – словно выжидали. В коем-то веке полицейским представился шанс взглянуть на легендарных уже преступников вблизи. Они были одеты, несмотря на невыносимую жару, в плащи, а лица прятали за шлемами для езды по бездорожью: с зеркальными визорами и фильтрами, чтобы не дышать пылью на скорости. В этих жутких нарядах, будто позаимствованных из реквизита к старому постапоку, Призраки все походили один на другого, причем наверняка умышленно. Давыдов даже не мог распознать, сколько из бандитов женщин, а сколько мужчин; кто молод, а кто стар и может стать обузой при вынужденном побеге. Являлось ли это частью коварного замысла, но даже внешний вид, таким образом, играл Призракам на руку. Он никоим образом не позволял законникам оценить тактического положения.
Впрочем, времени разойтись в мыслях офицерам все равно не представилось. Недолго потоптавшись возле аппаратной, бандиты – по сигналу командира – стали хватать из машин всяческие инструменты, необходимые для «потрошения» грузов, и со странной вальяжностью разбредаться вдоль путей. Трое, включая лидера, которого Николай распознал по необычной золотой печати на шлеме, медленно продвигались в сторону засады и будто отсчитывали один вагон за другим. Давыдов с замиранием сердца следил, как они подходят все ближе.
Вдруг Призраки остановились напротив полицейского укрытия и уставились на него, словно почуяв неладное. Внешне вагон, занятый законниками ничем не отличался от любого другого, да и окна, через которые за разбойниками наблюдали офицеры, были односторонние. Все-таки необъяснимое чувство опасности пронзило молодого старшину: как будто командир Призраков догадывается о незваных гостях на их своеобразном празднике разбоя.
Бандит долго и настороженно осматривал вагон и в конечном счете, повернувшись то в одну сторону, то в другую, выкрикнул нечто, заставившее остальных беспокойно засуетиться. Офицеры изнутри не расслышали ни звука, однако едва ли была необходимость. Николай без слов догадался, что неприятель раскрыл засаду. Очередное проявление постигших законников кромешных невезений. Вместо того чтобы нанести разящий удар из укрытия, полицейские в одночасье сами оказались загнаны в угол.
Не успел Давыдов скомандовать Камилле и Марку, чтобы те приготовили револьверы, как случилось то, что совсем выбило землю из-под их ног. Одновременно с противоположной стороны путей, за которой офицеры благополучно забыли следить, донеслись оглушительные хлопки. С диким визгом окна на той стороне вагона разлетелись вдребезги. Один за другим, ошарашенные, законники повалились навзничь и взвели курки, готовые стрелять куда угодно, только бы не сдаваться без боя. Двери вагона не отворились вслед за этой атакой. Несколько бесконечно долгих секунд над путями висела наэлектризованная тишина. Снаружи донеслась громогласная команда: «Давай! Пли!», – и в разбитые окна, в которые Давыдов, лежа на полу, мог видеть только лазурное небо и проплывающее над фронтиром облачко в форме креветки, стали влетать дымовые шашки.
Офицеры инстинктивно бросились врассыпную, однако у них не было шанса. Первым потерял сознание Князев. Он пытался встать на ноги, чтобы открыть огонь по подкравшимся со спины бандитам, однако, сделав пару неуклюжих шагов, завалился на бок и пропал в самой задымленной части вагона. Затем отключилась Леонова. Девушка смогла добраться до пульта управления дверьми, но, занеся руку в попытке отворить створки, лишилась последних сил и на глазах старшины медленно сползла на пол.
Давыдов оставался в сознании несколько мгновений после того, как Камилла перестала отзываться на его выкрики. Горло от этих усилий прорезало такой невыносимой болью, точно по нему раз за разом проходились бритвой. Николай кое-как отполз в дальний конец вагона и, забившись в угол, приложил недюжинное усилие, чтобы двумя руками приподнять револьвер перед собой. Он готов был выстрелить в любого, кто показался бы перед ним в это мгновение. Разбойники не предоставили старшине шанса пролить кровь.