Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна

Леблан Морис

Он позвал:

— Гарсон!

Метрдотель подошел.

— Что угодно мсье?

— Сигары.

Метрдотель вернулся вскоре и открыл несколько коробок.

— Что вы посоветуете сами?

— Вот отличные Упмэны.

Люпэн предложил Дудвилю сигару, взял одну для себя и обрезал ее. Метрдотель чиркнул спичкой и поднес ему огонек.

Люпэн в тот же миг схватил его за кисть.

— Ни слова… Я тебя знаю… Твое настоящее имя — Доминик Лека…

Человек, крупный и мускулистый, пытался вырваться. Он сдержал крик боли: Люпэн вывернул ему руку.

— Тебя зовут Доминик… Ты живешь на улице Помп, на пятом этаже, ты ушел на покой со скромным состоянием, которое скопил на службе, — но слушай же, болван, или я сломаю тебе кость, — которое скопил на службе у барона Альтенгейма, где был метрдотелем…

Тот застыл, побледневший от страха.

Малый зал за колоннами вокруг них был пуст. Дальше, в ресторане, трое мужчин курили, две парочки о чем-то болтали, пригубливая свои бокалы.

— Кто вы? Кто вы такой?

— Не можешь вспомнить? Подумай хотя бы о славном обеде на вилле Дюпон… Это ты, старый жулик, подал мне тогда блюдо пирожных… И каких пирожных!

— Князь… Тот русский князь… — пролепетал метрдотель.

— Ну да, князь Арсен, князь Люпэн собственной персоной… Ах! Ах! Ты с облегчением вздохнул! Подумал, верно, что Люпэна тебе бояться нечего, не так ли? Ошибка, дружок, бояться — надо, ждать можно всего.

Он вынул из кармана карточку и показал ему:

— Вот, полюбуйся, теперь я служу в полиции… Что поделаешь, так мы кончаем все, мы, вельможи воровского мира, императоры грабежа.

— Так что же? — с прежним беспокойством спросил метрдотель.

— Так вот, отправляйся вон туда, к тому клиенту, который тебя позвал, обслужи его и возвращайся. И смотри мне, без фокусов, не пытайся смыться. На улице у меня десять человек, ты у каждого — на виду… Мотай!

Метрдотель повиновался. Пять минут спустя он вернулся и, стоя перед столиком, спиной к залу, словно ведя с клиентами разговор о качестве сигар, спросил:

— Так что? В чем дело?

Люпэн разложил на скатерти несколько стофранковых купюр.

— Сколько четких ответов на мои вопросы — столько и бумажек.

— Идет.

— Тогда приступаем. Сколько было вас с бароном Альтенгеймом?

— Семеро, если не считать меня.

— Не более того?

— Нет. Один только раз привезли рабочих из Италии, чтобы вырыть подземные ходы под виллой Глициний, в Гарше.

— Там устроили два подземных хода?

— Да, и один вел к флигелю Гортензии; второй примыкал к первому и открывался под флигелем госпожи Кессельбах.

— Что собирались сделать?

— Похитить госпожу Кессельбах.

— Обе горничных, Сюзанна и Гертруда, были сообщницами?

— Да.

— Где они теперь?

— За границей.

— А семеро твоих приятелей, из банды Альтенгейма?

— Я с ними расстался. Они продолжают, я — завязал.

— Где я смогу их найти?

Доминик заколебался. Люпэн добавил два билета по сто франков и сказал:

— Такая щепетильность делает тебе честь, Доминик. Теперь садись на нее своим толстым задом и отвечай.

Метрдотель решился:

— Вы найдете их на улице Восстания, номер 3, в Нейли. Одного из них зовут Старьевщиком.

— Отлично. А теперь — имя, настоящее имя Альтенгейма. Ты его знаешь?

— Да. Рибейра.

— Доминик, это плохо кончится. Мне нужно настоящее имя.

— Парбери.

— Еще одна кличка.

Метрдотель снова заколебался. Люпэн добавил три билета по сто франков.

— В конце концов, что еще вам надо! — воскликнул человек. — Он ведь умер, не так ли? Умер ведь!

— Его имя, — повторил Люпэн.

— Его имя? Шевалье де Мальрейх.

Люпэн подскочил на стуле.

— Что? Что ты сказал? Шевалье… Повтори!

— Рауль де Мальрейх.

Наступило долгое безмолвие. С остановившимся взором Люпэн вспоминал безумную девушку-подростка из Вельденца, умершую от яда. У Изильды было то же самое родовое имя — Мальрейх. И то же имя носил мелкий французский дворянин, поступивший на службу к великим князьям Вельденца в XVIII столетии.

Он заговорил опять:

— Откуда он был, этот Мальрейх?

— По происхождению — француз, но родился в Германии. Я заглянул как-то в его бумаги. И так узнал имя. Ах, если бы он об этом знал, он бы меня, наверно, придушил!

Поразмыслив, Люпэн сказал:

— Вами всеми командовал он?

— Да.

— Но у него был сообщник, компаньон?

— Ах! Молчите! Молчите!..

Лицо метрдотеля приняло вдруг выражение острейшего беспокойства. Люпэн увидел признаки того же отвращения и страха, которые он сам испытывал, думая об убийце.

— Кто это? Ты его видел?

— Ох! Не будем о нем говорить! О нем нельзя говорить!

— Кто это, спрашиваю?

— Это хозяин… Главарь… Никто его не знает…

— Но ты ведь видел его? Отвечай! Видел?

— Иногда, во тьме… По ночам… При свете дня — ни разу. Его приказы поступали на клочках бумаги… Либо по телефону.

— Его имя?

— Я его не знаю. Мы о нем никогда не говорили. Это приносит несчастье.

— Он ходит в черном, не так ли?

— Да, в черном. Низенький, худенький… Светловолосый…

— И убивает, не так ли?

— Да, убивает. Убить для него — что для другого украсть кусочек хлеба.

Его голос дрожал. Он взмолился:

— Мы должны молчать… Нельзя о нем говорить… Я не зря говорю… Это приносит несчастье…