Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна
Шрифт:
— А чем занимается этот господин? — спросил он кельнера.
— Ей-богу, не могу сказать. Странный чудак… Всегда один… Не говорит никогда никому ни слова… Мы здесь не знаем даже, как звучит его голос. Названия блюд он пальцем указывает в меню… За двадцать минут он готов. Платит и уходит.
— А возвращается?
— Через три, через четыре дня. Как придется.
«Это он, это может быть только он, — повторял про себя Люпэн, — Мальрейх; вот он, передо мной!.. Вот он дышит в четырех шагах от меня. Вот они, те руки, которые убивают. Вот мозг, опьяняющийся запахом крови. Вон оно, чудовище, вампир…»
И все-таки, возможно ли такое? В глазах Люпэна в конце концов убийца превратился в такое фантастическое существо, что он растерялся, увидев его в живом обличье, расхаживающим, поглощающим банальные, простые действия. Трудно было осознать, что он ест, подобно прочим, мясо и хлеб, что пьет, как первый встречный, обычный, обычное пиво, тогда как в его представлении должен был насыщаться сырым мясом и упиваться кровью своих жертв.
— Идем отсюда, Дудвиль.
— Что с вами, патрон? Вы совсем бледны?
— Мне надо побыть на воздухе. Выйдем.
На улице он глубоко вздохнул, вытер лоб, покрывшийся потом, и прошептал:
— Теперь мне лучше. Я задыхался.
Наконец, овладев собой, Люпэн продолжал:
— Развязка приближается, Дудвиль. Несколько недель я наощупь веду борьбу против невидимого противника. И случай выводит его вдруг на мою дорогу. Теперь игра пойдет на равных.
— Может, разделимся, патрон? Этот тип видел нас вместе. Ему будет труднее заметить нас порознь.
— Но видел ли он нас на самом деле? — задумчиво проронил Люпэн. — Он, кажется, вообще не видит ничего и не слышит, ни на что, к тому же, не смотрит. Какая престранная личность!
Десять минут спустя, действительно, Леон Массье появился и ушел, не заметив даже, что за ним следят. Он закурил сигарету и стал дымить, держа вторую руку за спиной, шагая, как гуляющий, наслаждающийся солнцем и свежим воздухом человек, не подозревающий даже, что кто-нибудь может наблюдать за его прогулкой.
Он пересек старую городскую черту, проследовал вдоль фортификаций, снова вышел через ворота Шампере и вернулся назад по улице Восстания. Войдет ли он в здание под номером 3? Люпэну этого очень хотелось, так как это послужило бы верным доказательством его сообщничества с бандой Альтенгейма. Но тот свернул и вышел на улицу Делезман, по которой следовал, пока не миновал велодром Буффало.
Слева, перед велодромом, среди сдаваемых в аренду теннисных кортов и бараков, которые окаймляют улицу Делезман, стоит небольшой отдельный флигель, окруженный крохотным садиком. Леон Массье остановился, вынул связку ключей, отпер вначале калитку в решетке сада, затем — дверь особнячка и исчез. Люпэн осторожно приблизился. Он сразу заметил, что все здания с улицы Восстания с другой стороны подходят вплотную к задней стене сада. Подойдя еще ближе, он убедился, что эта стена довольно высока и что к ней примыкает сарай, построенный в глубине сада. Расположение построек убедило его также в том, что этот сарай находился прямо перед тем, который существовал во дворе дома номер 3 и служил складом Старьевщику.
Таким образом, Леон Массье жил в доме, совсем близком к месту, где собирались семеро сообщников из банды Альтенгейма. И, следовательно, вполне мог быть верховным вожаком, командовавшим этой бандой, сообщаясь с нею по проходу, существовавшему, очевидно, между обоими сараями.
— Да, я не ошибся, — сказал Люпэн. — Леон Массье и Луи Мальрейх — одно и то же лицо. Дело здорово упрощается.
— Здорово, — подтвердил Дудвиль. — И за несколько дней все будет решено.
— То есть я буду награжден ударом стилетом в глотку.
— Что вы так говорите, патрон! Что за мысли!
— Ба! Кто может знать! У меня всегда было предчувствие, что это чудовище принесет мне несчастье.
Теперь задача была в том, чтобы присутствовать, так сказать, при всех делах Леона Массье, да так, чтобы ни один его жест не оставался неизвестным.
А жизнь его, если верить людям того квартала, опрашиваемым Дудвилем, отличалась немалыми странностями. Тип из флигеля, как его называли здесь, поселился там лишь несколько месяцев тому назад. Ни с кем не встречался, никого не принимал. У него не было слуг. И в окнах дома, широко открытых даже по ночам, никогда не появлялся свет — ни лампы, ни даже свечи. Впрочем, по вечерам Массье обычно уходил и возвращался лишь очень поздно, на заре; так утверждали соседи, встречавшие его при восходе солнца.
— Знают ли там, что он делает? — спросил Люпэн помощника, когда тот опять с ним встретился.
Нет. Его существование совершенно беспорядочно; он исчезает порой на несколько дней… если не проводит их у себя, запершись. В общем, никто о нем ничего не знает.
— Хорошо, все это должны узнать мы. Причем — скоро.
Он ошибся. После восьми дней упорных поисков ничего нового они так и не узнали. И если что-нибудь необычное и происходило, то только то, что, когда Люпэн его выслеживал, Массье, двигавшийся мелкими шажками вдоль улиц, никогда не останавливаясь, внезапно, словно чудом, исчезал. Несколько раз он использовал для этого здания с двойными выходами. Но в других случаях, казалось, испарялся в самой гуще толпы, словно призрак. И Люпэн оставался на месте, окаменев, в растерянности и ярости.
Он тут же спешил на улицу Делезман и становился на свой пост. Минуты бежали за минутами, четверти часа за четвертями часа. Большая часть ночи истекала. Потом появлялся таинственный жилец. Что мог он делать все это время?
IV
— Письмо по пневмопочте для вас, патрон, — сказал однажды вечером Дудвиль, встретившись с ним на улице Делезман.
Люпэн вскрыл конверт. Госпожа Кессельбах умоляла его прийти к ней на помощь. В сумерках она заметила под своими окнами двух незнакомцев и услышала, как один из них сказал: «Удача! Все идет к лучшему. Договорились, этой ночью мы все сделаем». Она спустилась вниз и установила, что ставень на одном из окон помещения для прислуги более не закрывается или, по крайней мере, его легко открыть с улицы.
— Наконец-то, — сказал Люпэн, — противник сам предлагает нам сражение. Тем лучше! Мне уже надоело выстаивать на часах под окнами Мальрейха.
— Он теперь дома?
— Нет, он опять сыграл со мной один из своих обычных номеров. Но я еще сыграю с ним на свой манер. Однако вначале послушай меня, Дудвиль, внимательно. Ты возьмешь десяток самых крепких из наших ребят… Возьми, скажем, Марко, швейцара Жерома… После истории в отеле Палас я дал обоим отпуск… На сей раз пусть явятся. Когда все соберутся, отведи их на улицу Винь. Папаша Шароле с сыном должны уже быть на посту. Договоришься с ними и, в одиннадцать тридцать, присоединишься ко мне на углу улиц Винь и Рэйнуар. С этого места мы будем следить за домом.