Последние сто дней рейха
Шрифт:
Как и все остальные, Кальтенбруннер вышел от Гитлера с новыми надеждами. За пять минут Гитлер смог убедить его в том, что победа все еще возможна.
Желание Паттона держать в секрете факт форсирования Рейна было понятно, но, конечно же, непрактично. На следующее утро, 23 марта, начальник его штаба генерал Гей принял телефонный звонок из 7-й армии. Там хотели узнать, имеют ли под собой почву появившиеся слухи.
— Я не уполномочен отвечать на этот вопрос, — ответил Гей и настоятельно посоветовал Паттону немедленно сказать Брэдли о том, что семь батальонов 3-й армий уже находятся на другом берегу.
Брэдли допивал вторую чашку кофе, когда его позвали к телефону.
— Алло, Брэд, — сказал заговорщически Паттон, — никому не говори, но
— Будь я проклят! Ты имеешь в виду через Рейн?
— Конечно же. Прошлой ночью я тайно перебросил туда одну дивизию. Там почти нет гансов, и они об этом пока не знают. Не делай никаких открытых заявлений. Пусть это остается секретом, пока мы не убедимся в успехе".
Брэдли обрадовался полученной новости и разрешил 3-й армии перебросить на новый плацдарм десять дивизий. Он также сообщил, что дает Ходжесу то, чего тот хотел с самого начала — десять дивизий для плацдарма в Ремагене.
Монтгомери был поглощен деталями подготовки своего нового наступления, которому предстояло начаться той же ночью. Все шло гладко согласно намеченному плану, и каждое подразделение должно было подняться в атаку в назначенное время.
В три часа дня Черчилль и Брук вылетели из аэропорта Нортолта в Мидлсексе и уже через два часа приземлились в Венло, на немецкой границе. Премьер-министр, несмотря на протесты Монтгомери и Брука, собирался присутствовать при начале операции. Брук написал фельдмаршалу, что Черчилль был полон решимости приехать, "даже если для этого ему придется сесть на танк!", на что Монтгомери ответил, что "если премьер-министр решил приехать и наблюдать за битвой на Рейне, то возможно допустить только одно: попросить его остаться с ним в ставке. Тогда я смогу не спускать с него глаз и сделать так, чтобы тот посещал только те места, где он не сможет доставить беспокойства. Я написал ему письмо, Симпсон покажет его вам — оно должно порадовать старину Уинстона!"
Команда Черчилля, в которую входили только его секретарь, командующий Томпсон, его слуга и Брук, приехала в штаб Монтгомери, где они уселись пить чай. Фельдмаршал, одетый в старый пуловер и плисовые брюки, описал свой план наступления: после удара с воздуха два корпуса 2-й британской армии и один корпус 9-й американской армии должны были форсировать реку. На следующее утро в нескольких километрах западнее Рейна рядом с Везелем планировалось выбросить десант в составе двух воздушно-десантных дивизий.
В течение нескольких дней стокилометровый участок фронта вдоль реки прикрывался дымовой завесой с целью маскировки подготовительного этапа операции, и к этому времени солдаты настолько устали от дыма, что уже готовы были делать все на виду у немцев. Однако благодаря этим действиям удалось скрыть от противника большую концентрацию войск, десантные лодки, амфибии, материалы для наведения мостов и огневые точки.
Черчилль слышал в отдалении разрывы снарядов заградительного огня, который велся на севере, где 30-й британский корпус под командованием Хоррокса собирался начать переправу. Было почти девять часов, когда Хоррокс поднялся на наблюдательный пункт, находящийся на возвышенности, откуда сверху открывался вид на Рейн. Стояла теплая, приятная ночь. Хотя в туманной дымке ночи практически ничего не было видно, за исключением орудийных вспышек, удалось рассмотреть, как в воду по дорожкам, отмеченным лентами, спускаются первые амфибии с пехотинцами 153-й и 154-й пехотных бригад. Еще немного, и они должны были войти в воду. К югу, в районе 12-го корпуса, там где шотландские коммандос переправлялись через реку к Везелю, слышались разрывы авиационных бомб.
Рев орудий был слышен на протяжении всего фронта 2-й армии. В Венло Монтгомери, старый солдат, знавший цену хорошему отдыху, извинился и после ужина отправился спать, в то время как Брук и Черчилль в волнении нервно ходили взад-вперед, освещаемые луной, обсуждая историческое значение момента. Брук написал в своем дневнике: "… Он (Черчилль)
Затем мы пошли в его вагончик и проверили «Ящик», только что полученную почту. Там оказалась телеграмма от Молотова, которая не на шутку встревожила премьер-министра. Телеграмма содержала информацию об отношении русских к мирным переговорам, которые Вольф пытался начать в Берне, а также их опасения, что договор о мире будет заключен без их участия. Черчилль продиктовал ответ, отпустил секретаря, затем снова вернул его, еще раз прочитал свой ответ, написал новый и в конце концов мудро отложил его отправку до следующего утра, чтобы продумать его еще раз.
Сейчас ухожу спать. Трудно осознать, что в каких-то двадцати километрах сотни солдат ведут смертельный бой на берегах Рейна, а сотни других готовятся вступить в него. С такими мыслями нелегко лечь и уснуть".
Первая десантная бригада уже готовилась форсировать реку у Везеля. В десять часов вечера коммандос, одетые в зеленые береты вместо касок, начали переправу на амфибиях. Свист осколков снарядов, пролетающих над головой, был оглушающим. Через несколько минут пустые «буффало» — амфибии возвращались за следующей партией солдат.
В десять часов тридцать минут бомбардировщики британских ВВС стали сбрасывать на Везель более тысячи тонн фугасных бомб. После того как они отбомбились и отправились на базу в Англию, на разрушенный город пошли коммандос.
В нескольких километрах к югу, неподалеку от Альпена, Симпсон и Эйзенхауэр поднялись на башню костела, чтобы наблюдать за артподготовкой 9-й армии. 24 марта в час ночи 40000 американских артиллеристов открыли огонь с батарей, расположенных на равнинной части к западу от реки. Более часа 2000 орудий били по немецким целям. Когда обстрел в одно мгновение прекратился, то первая волна атакующих 30-й дивизии, в составе трех батальонов, начала переправу через реку на штурмовых лодках с подвесными моторами. Еще далее к югу, на правом фланге, 79-я дивизия подтянулась к западному берегу, готовая начать штурм в течение часа. У штурмующих не было противогазов. Симпсон пошел на осознанный риск, решив, что противогазы только увеличат количество утонувших.
Эйзенхауэр сказал, что хочет посмотреть на переправу войск, и Симпсон направился вместе с ним к берегу реки, где два генерала встретили подразделение 30-й пехотной дивизии; солдаты в приподнятом настроении направлялись к лодкам. Эйзенхауэр вдруг заметил, что один из солдат выглядит подавленным.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Генерал, я ужасно нервничаю. Два месяца назад меня ранило, и я буквально вчера выписался из госпиталя. Я не очень хорошо себя чувствую.
— Ну, тогда мы два сапога пара. Я тоже нервничаю, но мы так давно планировали это наступление, у нас теперь много самолетов, пушек и воздушно-десантных войск, которые мы можем бросить для разгрома немцев. Может быть, если мы пойдем вместе к реке, то мы сможем помочь друг другу.
— Да нет, я имел в виду, что я нервничал, а теперь нет. Думаю, что здесь не так все и плохо.
К тому времени, когда первые британские войска форсировали Рейн, Брэдли снова позвали к телефону. Звонил Паттон. "Брэд, ради бога, сообщи миру, что мы переправились через Рейн! Мы сегодня уничтожили тридцать три ганса, когда они хотели подойти к понтонным мостам. Я хочу, чтобы мир знал, что 3-я армия форсировала Рейн раньше Монтгомери".
Немцы уже неистово реагировали на форсирование Рейна Паттоном у Оппенгейма. Кессельринг был ошеломлен. Он раньше предупреждал командующего 7-й армией о возможных попытках американцев перебраться через реку в этом секторе, и тем не менее им это легко удалось сделать. По его мнению, стратегически это давало Паттону шанс обойти с тыла 1-ю немецкую армию, все еще оборонявшуюся к западу от реки, и глубоко вклиниться на территорию рейха. Ремаген стал могилой для группы армий Моделя. Оппенгейм, по мысли Кессельринга, мог стать могилой и для Хауссера.