Последний бой у источников Папаго

Прошлую ночь он провел под открытым небом в Гансайт-Хиллз, избежав общества других путешественников, а на рассвете спустился с холмов и, оставив за собой легкий шлейф пыли, направился на запад, в Юма-Кроссинг.

Логан Кейтс, смуглый закаленный мужчина с черными волосами, обрамлявшими загорелое скуластое лицо, был истинным сыном пустыни. Его постоянно прищуренные от солнца и ветра надменные зеленые глаза любого могли привести в смятение. В походке этого статного, широкоплечего, свободного в движениях человека отсутствовала присущая наездникам неуклюжесть: охотник на людей и животных, он ступал легко и неслышно. Его поношенный и поцарапанный жилет из воловьей кожи прикрывал выгоревшую, некогда красную рубашку, на потрепанном поясе висел шестизарядный смит-и-вессон, а в седельном

чехле был винчестер. Бурый длинноногий неунывающий конь со злобными глазами не имел себе равных: он мог нестись быстрее испуганного койота и обходиться без воды как верблюд.

У Логана Кейтса не было ни дома, ни состояния, ни цели, ни иллюзий. Его взрослая жизнь началась в четырнадцать лет, когда погибли родители. Парень перегонял фургоны с грузом, клеймил коров, охотился на бизонов, сопровождал стадо из Техаса в Канзас, во время Гражданской войны между Севером и Югом (1861-1865) был разведчиком, дважды служил шерифом в небольших городках. Восемнадцать лет он провел в седле, живя заботами одного дня и не строя планов на будущее.

Через час у высохшего русла реки всадник натянул поводья и привстал на стременах, внимательно оглядывая окрестности: здесь, на территории индейцев выживали только бдительные. Вдалеке, у самой линии горизонта, почти на границе Аризоны и Мексики, виднелось небольшое облако пыли. Десять или двенадцать всадников – определил Кейтс. Появление столь большой группы людей в этих местах добра не предвещало. Он покинул Тусон четыре дня назад и не был в курсе тамошних новостей, но прекрасно понимал, что никто не отправится в пустыню на Юге без крайней нужды. Всадники могли быть отрядом полицейских, разбойничьей бандой, индейцами или военным патрулем форта Юма, впрочем, последнее маловероятно, поскольку здесь давно уже было спокойно и апачи редко забирались так далеко на запад. Едва ли это был Чурупати – ведь его мать из племени яки, а это означает крепкие связи с западной Сонорой.

Логан опустился в седло и продолжил путь уже медленнее, чтобы поднимать меньше пыли. Отряд, направляющийся на юг, да еще троица, встреченная им в Гансайт-Хиллз прошлой ночью – подозрительно много народу для этих мест. В темноте он не сумел рассмотреть странную троицу как следует, но индейцы никогда бы не развели такой большой костер. Кейтс съехал на тропу, проходившую в пятидесяти ярдах правее, – теперь можно было разглядеть наездников, оставаясь незамеченным, если никто не появится на тропе с юга.

Путешествия по западной Аризоне всегда осложнялись отсутствием воды. На протяжении сотен квадратных миль здесь разбросаны родники, но ни на один нельзя рассчитывать в засушливое время года. Каждый путник неизменно прокладывает маршрут мимо этих скважин, иначе его ждет гибель.

В двадцати милях от последнего ночлега Логана Кейтса находился родник, расположенный в глубоком ущелье, через которое шла западная тропа – но в сезон засухи он мог иссякнуть. Следующая вода – еще через двадцать миль к югу: источники Папаго note 1 в кратерах потухшего вулкана, но там не избежать встречи с конным отрядом.

На этой безводной земле, скудной дождями, тропы, ведущие к водоемам, усеяны костями людей и животных, не дошедших до воды. Если ближайший родник окажется пересохшим, придется направиться в Папаго, к темным скалам и трем вулканическим озерам в ложах из синего базальта.

Ближайший источник после Папаго – родничок Тьюл, через тридцать миль по направлению к форту Юма. Когда-то Кейтс слышал от одного индейца о местечке Харт в Сьерра-Пинта, севернее Папаго, но шансы отыскать этот источник самостоятельно невелики: он может находиться высоко в горах, подобно Тинахас-Алтас, где люди умирают в нескольких футах от воды, либо не отыскав ее, либо исчерпав последние силы на пороге спасения.

Стояла невыносимая жара. Прищурив глаза от горячих порывов ветра, Кейтс изучал следы трех всадников, замеченных прошлой ночью у источника в Гансайт: судя по всему, они тоже устремились на запад. Отряд с юга стремительно приближался, но пока их разделяло расстояние в несколько миль. Подъезжая к Папаго, следует держать ружье наготове: здесь могли убить просто, чтобы завладеть лошадью. Логан настороженно всматривался вдаль: любое оживление в пустыне таило опасность.

Он не знал, что в это же время еще шестеро всадников, гонимые страхом, направлялись в Папаго.

По тропе, ведущей к ущелью с севера, беспечно двигались верхом два человека, не подозревая о тех, кто мчался им навстречу с юга. Голубоглазый наездник в белой шляпе с аккуратными усами держался в седле как бывший кавалерист; щегольской черный сюртук, несмотря на покрывавшую его пыль, выглядел опрятно. В нем чувствовалась выправка и самоуверенность военного. Холеной гнедой лошади живописные холмы Вирджинии подошли бы больше здешнего песчаника.

Бледная сероглазая девушка явно находилась под властью обаяния своего спутника. Стройная, с тонкими чертами лица и аристократическими манерами, она тоже была опытной наездницей. Мужчина продолжил разговор:

– Думаешь, твой отец отправится за нами в погоню?

– Уверена.

– Какая бессмыслица – ведь мы фактически женаты!

– Отец очень жесток: когда-то он на моих глазах убил человека. Ненавижу его с тех пор.

– Ты знала убитого?

– Только в лицо. Случайно встречала в городе, а однажды он появился у нас на ранчо, такой веселый и красивый… Мне было всего одиннадцать лет, и я совсем потеряла голову. Я так и не узнала, в чем была его вина…

Вокруг простиралась безмолвная пустыня. Несмотря на жару, девушка выглядела спокойной и свежей как роза. Только благодаря ей жизнь Гранта Кимброу наконец-то обрела смысл. Темперамент он унаследовал от отца, отважного участника войны с Мексикой, а имя получил в честь мрачного прокуренного солдата, сражавшегося бок о бок с отцом – позже этот солдат возглавил армию северян, поднявшихся против рабовладельцев Юга note 2 . Юный Грант надел мундир, как только вспыхнула Гражданская война. Он закончил ее в чине полковника, доказав, что в его жилах течет горячая кровь предков. Когда отец погиб на Миссионерском хребте, молодой Кимброу вернулся домой, в обнищавшее поместье. Прадед-пионер заставил дикую землю приносить обильный урожай, но правнук предпочел продать ее за бесценок и отправиться на Запад.

Кроме умения метко стрелять, ездить верхом, пить и танцевать до утра без устали, Грант обнаружил способности к карточной игре. Джентльменская привычка жить не по средствам привела в конце концов к тому, что однажды утром он нащупал в кармане две последние сотенные бумажки. Выход нашелся сразу: он стал профессиональным картежником; играл на речных пароходиках и в тавернах, перемещаясь все дальше на Запад вместе с людским потоком – из Канзас-Сити в Элсворт, из Абилина в Додж, из Симаррона в Санта-Фе. В Тусоне его жизнь в одночасье переменилась: он встретил Дженнифер Файр,

Старый Джим Файр, крупный скотопромышленник, умел заключать выгодные сделки, ему беспрекословно подчинялись работники, тугодумы-быки и апачи, но он не знал, как разговаривать со своей единственной дочерью и не мог объяснить ей, что она значила для него. В жестоком и прямолинейном мире скотоводческого бизнеса не было места ласковым словам и доверительным беседам.

Дженнифер получила воспитание на Востоке; оттуда она вернулась в сопровождении Гранта Кимброу. Огромный нелепый каменный дом Файров с простой обстановкой в испанском стиле напомнил Гранту его родовое гнездо; после игорных салунов все здесь казалось таким мирным и славным… Дни пролетали за беседами, танцами, пикниками, прогулками верхом; молодые люди не расставались. Грант выгодно отличался от местных фермеров изысканностью манер и скоро окончательно покорил девушку.