Последний бросок на запад
Шрифт:
— Только переночевать тебе придется опять в подвале, — сказал Кавьель, когда они подъехали и в который раз вызвали переводчика.
— Черт! Ты знаешь, какой там диван? У меня до сих пор задница болит, чуть калекой не остался…
— Извини, друг, но — ничего не поделаешь… Найдем для тебя матрас, перекантуешься ночь… — хорват не понимал, о чем идет речь, и старательно переводил. — А вечерком мы с тобой посидим, это дело отметим, — Кавьель щелкнул пальцем по подбородку. — А я, может быть, для тебя машину достану и бензина побольше. А то сам знаешь, топлива здесь нигде не возьмешь…
— Куда меня отправят?
— Куда хочешь, друг! С такими деньгами, как у нас с тобой, — куда хочешь, — сказал француз открытым текстом и, взглянув на хорвата, тут же понял, какую ошибку он допустил…
Злата подошла к большому зеркалу, кокетливо посмотрелась в него, приподняла подол ночной рубашки чуть выше колена, вытянула ножку…
— Сними ее совсем, — попросил Емельянов, который следил за девушкой, лежа на большой двуспальной кровати.
— Зачем? — спросила Злата, не опуская подола.
— Хочу еще раз на тебя полюбоваться!
Она скинула рубашку, погрозив ему пальчиком. Но тут же подбежала к кровати и очутилась в объятиях возлюбленного. Она страстно отвечала на его пылкие поцелуи…
Тетка Златы, приютившая их в своем доме в Зелена-Яме, так и не поняла, что у племянницы произошло с мужем. Та только сказала, что давно Мирослава не видела, что он подло с ней поступил и что теперь она осталась без крова и бежит подальше от войны…
Этого объяснения было вполне достаточно — от войны бежали многие. Тетку, конечно, немного удивило, что Злата объявилась в компании русского наемника без документов и денег и в крайне потрепанном виде, но Злата рассказала, что над ней пытались надругаться несколько четников и именно Емельянов заступился за нее, спас ей жизнь.
— Ну что, — спросил Дима, когда они, обессилев, лежали на широкой кровати, тесно прижавшись друг к другу. — Вечером продолжим наше путешествие?
— Да, нужно идти… Только так не хочется… Мне так хорошо здесь, с тобой.
— В Италии нам будет еще лучше!
— Да, — мечтательно повторила девушка. — В Италии нам будет еще лучше… Если только удастся до нее добраться. Боюсь, что того, чем нас ссудила тетка, не хватит.
— Что-нибудь придумаем, — многозначительно сказал рейнджер.
— Ты действительно… — начала было Злата и тут же запнулась, однако Дима прекрасно понял, что именно она хочет спросить: «Ты действительно меня любишь?..»
Он улыбнулся.
— Конечно!
— Правда?
— Ну да…
— Пойми, — вздохнула девушка, — у меня теперь в жизни никого больше не осталось — только ты. Мне не на кого больше опереться, не на кого больше рассчитывать…
— Рассчитывай на меня, — очень серьезно сказал Емельянов.
— Правда?
— Конечно!
И, поцеловав Дмитрия в небритую щеку, Злата поднялась, чтобы начать собираться.
Чернышев проснулся от скрипа дверных петель.
— Который час? — спросил он у вошедшего солдата.
Негр поставил на стол поднос с кофейником и чашкой и вопросительно посмотрел на Вадима.
— Который час? — Чернышев постучал пальцем по запястью.
Солдат поднес часы к его глазам — была половина седьмого вечера.
И молча, явно неодобрительно относясь к тем обязанностям, которые ему приходится выполнять, вышел из комнаты, загремев ключом в замке.
— О, черт! — выругался Чернышев. — Еще столько времени ждать!
И перевернувшись на другой бок, снова заснул.
В следующий раз его сон нарушил сам Кавьель вместе со все тем же переводчиком.
— Господин лейтенант говорит, что надо собираться, уже вечер, — сказал хорват.
— Да, хорошо, — ответил Чернышев, протирая глаза.
Кавьель присел на диван. Он был явно в хорошем настроении.
«Конечно, — подумал Вадим, — оторвал на халяву пятнадцать косарей…»
— С машиной ничего не получилось, — говорил между тем Кавьель — переводчик старательно переводил каждое слово, — придется тебе пойти пешком.
— Лучше пешком, чем на машине в преисподнюю, — резонно заметил Вадим. — Когда я пойду?
— Как только стемнеет. Мы находимся на самой окраине города, но я тебя провожу до леса. А там — смотри сам, все от тебя зависит. Деньги у тебя есть…
Чернышев заметил, как при слове «деньги» у француза засверкали глаза.
«Уж не собирается ли он меня ограбить?» — подумал он.
— Мне нужно оружие, — сказал Вадим. — А провожать меня не надо, сам как-нибудь доберусь…
— Твое дело… А насчет оружия я уже побеспокоился — автомат, два рожка к нему, три гранаты…
Француз вместе с переводчиком все-таки проводили Чернышева до леса и теперь возвращались обратно. Луна была полной и неестественно яркой.
Лейтенант, загадочно улыбнувшись, извлек из кармана пачку сигарет, закурил, предложил закурить и хорвату — тот согласился с благодарностью.
— Выпить хочешь? — предложил Кавьель.
Глаза переводчика радостно засветились.
— Конечно!
— Ну пошли. Иди вперед, мне надо отлить. Пи-пи, понимаешь?
Хорват кивнул и не спеша пошел по обочине дороги — до моста оставалось метра три. Кавьель ждал, сложив руки за спиной.
Лейтенант уже знал, что в этой реке едва ли не каждый день вылавливают трупы каких-нибудь солдат или беженцев — этому обстоятельству в городе никто не удивлялся.
Дождавшись, когда переводчик дойдет до середины моста, лейтенант прицелился из револьвера.
Несколько выстрелов — и хорват, который теперь слишком много знал, нелепо взмахнув руками, свалился в воду.
Француз, довольно улыбнувшись, подошел к тому самому месту, где только что стоял хорват, перегнулся через деревянные перила и взглянул в черную непроницаемую воду — круги от падения унесло быстрое течение.