Последний час надежды
Шрифт:
— Что мне сейчас делать?
— Брюс, это твоя жизнь. Делай, что хочешь!
— Пойду погуляю, — решил я вслух. — Мне нужно подумать, Ники.
Она кивнула, привлекла меня к себе и поцеловала.
— Я буду рядом, — шепнула она. — Просто позови.
Брюс, Ле-Тесс, парк Мон-де-Вельер, 23 июня 2010 года, 16:00
Я не очень удивился, обнаружив в кармане пиджака мобильный телефон, которого там — ручаюсь! — утром не было. Телефон был таким, какой я давно хотел взять, уже даже присматривался в магазине Университета, «Atean V4», почти без «наворотов», зато
В бумажнике оказалось относительно немного денег, тысяча евро с мелочью. И несколько кредитных карт на моё имя. Я усмехнулся и прогулялся до одного из банкоматов. Где кодовый номер? Ну да, разумеется, на крохотном клочке бумаги, приклеенной к обратной стороне карты. Я вновь усмехнулся, отлепил клочок. Он на моих глазах почернел и потерял эластичность. Вот как!
На счету оказалось семь миллионов шестьсот пятьдесят четыре тысячи триста двадцать один евро. Смотреть на другую карту я уже не стал, для душевного равновесия. Так… если я здесь и сейчас настолько богат, то что теперь нужно моей матушке? Я помню, как она мечтала, чтобы я смог воплотить её давнюю мечту — выкупить дом, который некогда принадлежал деду. Дом здесь, в Ле-Тесс, сейчас он стоил бы миллиона два. Двадцать лет назад его с трудом продали за сорок пять тысяч, этого едва хватило на то, чтобы рассчитаться с долгами и счетами за лечение.
Нехорошо злиться на собственную мать, но несколько секунд я был зол, как чёрт. Хорошо. Спокойно, Брюс. Предположим, что все эти деньги не обратятся завтра в пыль. Что бы я сделал, если бы располагал таким состоянием?
Первым делом я бы сделал так, чтобы мама ни в чём не нуждалась. Вторым — дал бы ей понять, что я более не нуждаюсь в её советах.
Если я владелец неведомо откуда вернувшейся компании Жюля Деверо, значит, я уже умею управлять ей, умею зарабатывать сам и делаю всё, чтобы компания жила ещё много сотен лет. Да. Я-то понимаю, что власть — это ещё и ответственность. Теперь я понимаю, чем ещё меня так притягивает Ники. Если то, что она показала, правда, то она может всё. Буквально. Может купаться в роскоши, заниматься чем угодно, посвящать себя любой прихоти, прожигать время. Но она этого не делает. Я не могу понять, что она делает, может, она и вправду из спецслужб — но она не тратила всё это только на себя.
Чёрт, Брюс, ну откуда в спецслужбах могут быть такие люди? Кто может им приказывать, кроме других таких же? У неё что — начальники такие же? Тогда кто на самом деле правит Галлией, да что там Галлией — остальными странами?
Я помотал головой. Она права, я пока не готов, я всё ещё считаю это фокусом, трюком. В голове просто не укладывается, чтобы человек мог подобное.
Я открыл адресную книгу телефона, ещё раз. И обнаружил ещё один адрес, адрес того самого дома — рассказы о котором меня давно уже вводили в прострацию и безысходность.
Я поймал такси и минут через двадцать был уже на месте.
Брюс, Ле-Тесс, бульвар Фламеля, 14, 23 июня 2010 года, 17:00
— Брюс! — матушка моя действительно ни в чём не нуждалась и, увы, тратила деньги на что попало — как я и подумал. Теперь дом стал квинтэссенцией того, чтобы было в нашем домике в Сант-Туаре — нелепый антиквариат, вычурная мебель, множество дорогих безделушек. Дворецкий склонился в глубоком поклоне. Терпеть не могу такого, а ей, я знаю, нравится. — Филипп, распорядись насчёт обеда! — точно, нравится.
И почти сразу же она взялась за старое.
— Брюс, господин Фрейен сообщил мне…
— Мама, — я взял её под руку и повёл в гостиную. Удивительно, но дорогу я знал — откуда? Матушка моя замолчала — наверное, от неожиданности, а может быть оттого, что я довольно сильно сжал её руку. — Я очень рад, что ты беспокоишься за меня, но я веду все дела сам.
— Брюс, я…
— Сам. У меня много консультантов. Я получил высшее образование и долго изучал ювелирное дело. Я умею управлять своей компанией, понимаешь?
— Брюс, как ты можешь говорить со мной таким тоном? — она начинает свой любимый монолог, о неблагодарных сыновьях. Знаю-знаю, мама.
— Мама, — я жестом предложил ей присесть, она подчинилась — видимо, всё ещё не оправилась от шока, — ты в чём-нибудь нуждаешься? Если тебе нужны деньги, или врачи, или что-нибудь ещё, просто скажи. Ты в чём-нибудь нуждаешься?
— Брюс, ты не…
— Просто ответь на вопрос, мама.
Она отрицательно покачала головой. Она пользуется дорогой косметикой, но то, что получается, выглядит вульгарно. Ладно. Это её жизнь.
— Я очень рад, мама, — в дверях появился Филипп, ещё двое слуг внесли подносы. Пахло очень вкусно. Узнаю привычку мамы — есть где вздумается. Пусть так, она здесь хозяйка.
Я дождался, пока всё составят на стол и приготовят. Когда в гостиной остались лишь мы вдвоём, я посмотрел ей в глаза. Взгляд её был настороженным, холодным — словно она думала, её ли это сын?
— Мама, если ты хочешь, чтобы я в следующий раз снял трубку или приехал в гости, не лезь в мою жизнь. Не лезь, — я немного повысил голос.
— Ты не можешь угрожать мне, — это вторая её любимая тема, «я отдала тебе всё, а сама под старость буду побираться». — Ты не смеешь так говорить со своей матерью! Я отдала тебе…
— Мама, — она осеклась. На меня вновь накатила злость. Я поверил, в тот момент полностью и окончательно поверил, что бриллиантовая империя Жюля Деверо — не фантом. — Мама, ты ни в чём не будешь нуждаться. Никто не выбрасывает тебя на улицу и не заставляет побираться, — она отвела взгляд. — Но если ты хочешь, чтобы я приезжал сюда и отвечал на звонки, ты перестанешь каждые пять минут указывать мне, что делать. Иначе я встану и уйду, прямо сейчас.
Она поверила. Теперь она поверила, что я так и сделаю.
— Брюс, — она заплакала. Самое сильное её оружие теперь не пробивало моей брони. Но… прошло всего несколько секунд, и я понял, что это не показное. Я присел рядом с ней а диван и обнял её за плечи. И злость прошла, осталась усталость. Она действительно многое сделала для меня, но от такой заботы можно умереть раньше срока.
Она встала (я встал вместе с ней), ещё раз крепко обняла меня и поспешила прочь из комнаты. Прошло минут десять, я уже начинал беспокоиться, как вновь увидел её — похоже, только что из ванны. Она смыла почти всю косметику, отчего стала выглядеть лучше, и переоделась в старый домашний халат. Я хорошо его помню.