Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
— Что они говорят? — Генерал рассматривал приближающуюся машину в бинокль.
— Я потерял своего переводчика ещё на том берегу залива, — капитан тоже достал свой бинокль.
— Лейтенант! А ты что-нибудь понять можешь?
— По-моему они обращаются к гражданским, — пару минут послушав, с неуверенностью ответил офицер, — призывают их покинуть жилища, иначе за их сохранность они не ручаются. Вроде так.
— Пулемётом эту бронированную «коробку» не возьмешь, а бутылки с зажигательной смесью закончились.
— У нас в машине есть гранатомёт, но никто не стрелял из такого образца, — сказал Окияма, продолжая смотреть в бинокль.
— О-о-о, зато у нас есть лейтенант
— По-моему сзади идут пехотинцы, при занятии позиции надо будет учитывать и их, — капитан протянул бинокль лейтенанту, — взгляните сами.
Японцы быстро замаскировали «Хаммер» пластиковыми панелями, папками с бумажной документацией и прочим хламом.
Генерал со своими людьми оттянулся дальше по улице. Установили на треногу пулемёт. Лейтенант с гранатомётом тоже укрылся дальше по улице за остовом сгоревшей легковушки.
Возможно, американцы что-то заметили, потому что повели себя очень осторожно. Не дойдя метров сто до дома, где в бронированной машине укрылся капитан со своим поредевшим отрядом, и вовсе остановились. Окияма слышал, что они кричали что-то в громкоговоритель, потом из-за БМП высунулся пехотинец с трубой гранатомёта. Капитан не успел среагировать, как реактивный снаряд сорвался в их сторону. Головная часть снаряда ударилась в пластиковые панели маскировки, укрывавшей машину, сработал взрыватель, выжигая кумулятивной струёй толстые пачки бумаги, часть двигательного отсека, колесо со стороны водителя, жаркий кумулятивный пест проник в салон. Орущий Окияма, с опаленными бровями и ресницами, вывалился в открытую дверь и не видел, как пламя охватило всего солдата за рулём. Матрос за пулемётной турелью на крыше машины открыл огонь, пламя гранаты лишь слегка припалило его ноги, но машина начала гореть и огонь пробирался всё выше. Стрелок попытался вылезти наверх, но за что-то зацепился. Бесплодно дёрнувшись несколько раз, он снова схватился за ручки пулемёта, крича от боли, сгорая заживо, молотил по БМП и залёгшей пехоте.
Дистанция для лейтенанта Йосиоко была не самая удобная, а американцы и не думали приближаться, и дать ему возможность прицельно выстрелить. Он быстро, ползком, а где и перебежками сокращал расстояние до БМП. Вокруг него сначала засвистели пули стрелкового оружия, но 7.62-мм пулемёт горящего в здании «Хаммера» уложил рейнджеров на асфальт.
В «Страйкере» оператор дистанционного управления огнём наводил пулемёт на японца с гранатомётом, но шустрый лейтенант постоянно выскальзывал из прицела, американцу при этом приходилось часто переносить огонь на огневой пулемётной точки противника, укрытого за толстой кирпичной стеной.
Долго это продолжаться не могло — Йосиоко попытался с колена прицелиться из-за разбитой машины, но еле успел откатиться за высокий бордюр — пули со «Страйкера» изрешетили жестянку легковушки, покромсали кусками бетон бордюра, и оператор снова потерял гранатомётчика. С трофейного «Хаммера» пулемёт уже заткнулся, но уцелевшие рейнджеры затаскивали немногих раненых в задний люк БМП и поддержать огнём не могли.
Наконец водитель БМП получил команду на отход — машина стала отползать назад, огрызаясь очередями.
Лейтенант Йосиоко решил стрелять с положения лёжа. Американская бронированная машина медленно катилась назад, и он торопился произвести выстрел. Ему было крайне неудобно, бетонная крошка посекла всё лицо, чудом не попав в глаза, но их всё ровно заливало потом и кровью из многочисленных мелких ран. В запарке боя он позабыл обо всех предосторожностях при стрельбе из гранатомёта. Вогнав «коробочку» БМП в сечение прицела гранатомёта, лейтенант нажал на курок.
Пороховыми
Поведя джойстиком на вспышку выстрела, оператор на американской машине увидел на экране монитора, как пули чёрными брызгами вырывали клочки одежды на теле стрелка. В тоже мгновенье машина вздрогнула от попадания. Граната вошла в правую скулу «Страйкеру», в нишу передних колёс. Водитель умер мгновенно, остальной экипаж посыпал из железной коробки. Японцы в ответ уже не стреляли, и рейнджерам даже удалось вытащить раненых.
В это время генерал-лейтенант Курибаяси менял ленту на станковом пулемёте. Два его солдата лежали рядом сражённые наповал крупнокалиберными пулями. Капитан Окияма, когда вывалился из «Хаммера», остался с одним пистолетом, и стрелять из этой пукалки с расстояния в двести метров посчитал бесполезным. В здании находиться стало невозможно — машина пылала, смрадно дымя, заполнив чёрным дымом всё помещение. Короткими перебежками, пригибаясь, он побежал в сторону пулемётного расчёта. В его сторону послали пару очередей, но тоже безрезультатно. И хоть больше не стреляли, капитан чувствовал неприятный взгляд в спину, заставлявший его выкладываться полностью. Последние метры он уже преодолел бегом, шумно ввалившись за спасительное укрытие.
Генерал никак не мог справиться с перезарядкой пулемёта.
— Давненько я не работал с этой машинкой, — извиняющимся тоном сетовал он, — надо менять позицию, они наверняка вызвали подмогу.
Капитану ужасно не хотелось подниматься на ноги. Американцы не стреляли, и была возможность перевести дух. Но пришлось вставать, откинуть застёжки, вынуть стопоры и отделить «тело» пулемёта от станка.
— Вы правы, надо уходить. Потом посмотрю, что с лентой. Чёрт, какая тяжёлая, — взвалив на себя треногу, застонал капитан, однако кряхтя, прихватил ещё и сумку с патронами.
Офицеры пытались бежать так быстро, как позволяли им части пулемёта, которые они несли на своих плечах. Они петляли между домами, меняя направление движения, что капитан уже совершенно сбился с курса. В стороне ухали выстрелы артиллерии, но звук отражался от домов, и определить точно направление было проблематично. Окияме эта пробежка давалась крайне тяжело, так как ножки треноги впивались ему в шею и грудь. Он попытался избавиться от трения стали, крутя головой вправо и влево, но легче не стало. Наоборот, боль только обострилась. К тому же заныли плечи, а глаза заливало потом, струившимся со лба. Посмотрев на генерала, он увидел, что тому не легче — фуражка съехала на бок и едва не слетала, он тоже постоянно смаргивал едкие капли пота. Зазевавшись, Окияма влетел ногой в воронку от мины, споткнулся и едва не упал, но его вовремя поддержал генерал — Курибаяси был не в том возрасте, что бы угнаться за капитаном, но держался молодцом. Наконец и он запротестовал:
— Всё! Отдых! Тем более что, по-моему, я слышу вертолёты.
— Сюда! — Задыхаясь, выпалил капитан, обрадованный, что получил возможность избавиться от тяжёлой ноши. Спустившись по лестнице, ведущей в полуподвал, он с облегчением сбросил треногу с плеч.
— Переждём, — согласился генерал, он тоже тяжело дышал и буквально ссыпался вниз по лестнице.
Казалось, что геликоптеры прошлись почти по головам, звук слегка затих, потом снова стал возвращаться. Почуяв неладное, капитан высунулся и в сердцах выругался — из пятнистых, как жирафы вертолётов на тросах высыпал десант — здоровенные парни в камуфляжных одеждах, в бронниках, в касках напоминающих скафандры, обвешанные с ног до головы оружием.