Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
— Ты смотри, выжили! — Сержант посмотрел на капрала, у того на лице непонятно менялась мимика, толи удивления, толи радости за соплеменников. Они все что-то загалдели на своём гортанном языке, обнажая белозубые улыбки.
— Пошли, пошли, — подгонял всех сержант, — потом доложите и наобнимаетесь, чёрт бы вас побрал. Неорганизованной толпой, они выскочили на широкий проспект, ожидая разглядеть авангард. Из-за задержки группа порядочно отстала от передовых машин, но как правильно предположил Бранч, основные силы откатывали назад. Собственно, они застали последних из уходящих — мимо прошли два БТРа, обвешанных потрёпанными
— Будь они все прокляты! — Капрал что-то ещё кричал на своём языке, но Бранч его не дослушал — наконец, прорвало эфир, и он коротко доложил о своём положении.
— Сержант, выбирайтесь сами оттуда, — хрипело в рации, — сейчас вам мы не в силах помочь. Большие потери. После подрыва линии небоскрёбов, целые районы города стали непроходимы для техники.
— Сэр у меня раненые, мало боеприпасов.
— Бранч! Кто там твои раненые? Горцы! Дикари какие-то! Плюнь на них, выбирайся сам.
Лейтенант отключился, и сержанту больше не хотелось вызывать ни его, ни кого-либо из батальонного командования.
— Я тоже горец! — С вызовом крикнул он в отключённый аппарат.
— Что сержант, бросили нас? — Грузин внимательно прислушивался к разговору, — далеко мы с ранеными не уйдём. Тем более осталось мало боеприпасов и оружия. Хорошо, что хоть пулемёт у них под завалом уцелел.
— Нам следует укрыться, — сержант стал озираться, — давай подобьём арсенал, сколько у вас гранат к подствольникам? Думаю, джапы здесь появятся через полчаса. Время ещё есть. И словно не удержавшись, спустив напряжение последних часов, стал нести полную чушь из серии: «надо продержаться, Америка нам поможет, мы одна команда, и бла-бла-бла». Но увидев потускневший взгляд из-под некогда чёрных, густых, обильно усыпанных пылью бровей, пристыжено заткнулся.
— Чёрта с два у нас есть время, — капрал угрюмо показал рукой вдаль — в конце улицы показалась машина с пулемётной турелью. У армии США таких на вооружении не было. Следом ехали мотоциклы с коляской, осёдланные солдатами вражеской армии.
— Оп — па! Байкеры! — Видимо мозги у Бранча пошли совсем в разнос, и ему почем-то стало вдруг весело.
— Раненых в подвал, — отдал команду своим грузин, — у кого остались гранаты к подствольникам — укрыться на лестнице! Всем остальным — рассредоточиться и не высовываться без команды. Горцы вмиг рассыпались в укрытиях.
Война и опасность умереть сломала все языковые барьеры — даже чего-то недопоняв в гортанной команде, американские солдаты, на инстинктах выживания, занимали оптимальные позиции и укрытия.
Приближающиеся японцы их не видели. Машина и мотоциклы катили впереди, следом шли пехотинцы, перекрикиваясь, шныряя в разные стороны, рассеиваясь в поисках уцелевшего противника. Пару солдат взобрались на танк, вскрыли люк. Они даже не стали проверять — если кто внутри, один забрался через люк в башню, через минуту вылез, что-то довольно крича на своём языке, показывая добытые трофеи.
В какой-то момент сержант даже подумал, что их не заметят и пройдут мимо, но эта проклятая вездесущая пыль — кто-то из сидящих в засаде грузинских спецназовцев не сдержался и чихнул. Предостерегающий крик стоящего рядом японского пехотинца слился с оглушительной трелью автоматических винтовок. Первые минуты боя были не в пользу японцев — повалились ближайшие пехотинцы, слетели сбитые пулями солдаты, сидящие на танке, вылетели передние стёкла в машине, убив водителя и офицера на пассажирском сиденье. Японцы залегли, щёлкая в ответ из винтовок, солдаты, из группы идущей сзади авангарда, быстро отстёгивали прикреплённые к поясу 50-мм миномёты. Но принявший на себя командование вместо убитого командира, японский унтер-офицер, не дожидаясь миномётной подготовки, прокричал команду к атаке.
К этому моменту, выпустив в запале остатки магазинов, укрывшиеся в спуске в подвал, спецназовцы сделали первые выстрелы из подствольников. Ещё до того, как среди контратакующих раздались первые взрывы, капрал открыл огонь из пулемёта. Сержант, стоя на коленях за кирпичной стеной, почти не целясь, стрелял из штурмовой винтовки. Он видел, как солдаты противника, крича как оглашенные, поливая из автоматов, бросились вперёд под пули среди взрывов. Они падали, откатывались назад, и снова бросались вперёд. Почти оглохший от страшного шума, Бранч скосил глаза в сторону и увидел Грача в соседнем укрытии. Тот стоял в полный рост, широко расставив ноги, и палил из тяжёлого пулемёта с бедра. При этом он, оскалившись, загадочно улыбался, нисколько не заботясь о том, что может получить пулю.
— Пригнись, зараза! — Крикнул ему Бранч, но тот в шуме боя не расслышал.
Потом прилетели первые оперённые мины и ручные гранаты со стороны японских миномётчиков. Вокруг Бранча поднялась пыль от взрывов, полетели куски бетона, песка, и со временем из-за сгустившегося дыма стало плохо видно наступающего противника. Японцы подходили всё ближе, на ходу ведя огонь, вокруг сержанта стали часто свистеть пули, впиваясь в кирпич и бетон, с визгом уходя в рикошет. Послышался крик, Бранч подумал, что это Грач, но тот, пригнувшись менял ленту. Дальше в соседнем укрытии солдат откинулся назад и свалился на асфальт, к нему подполз товарищ, но туда прямым попаданием угодила мина. Солдат перебило осколками мины и камней, а трупы засыпало штукатуркой и щебнем.
Сержант продолжал стрелять из винтовки и видел, что японцы по-прежнему приближаются. В грохоте пальбы, он уже слышал возбуждённые крики врагов, отдельные крики команд. Из клубов дыма появились первые ряды, он дал по ним длинную очередь, попал в цель, но на смену павшим пришли новые.
Они вели огонь из своих «Арисак» и трофейных автоматов, многие просто размахивали мечами, готовые вступить врукопашную.
«Господи как так можно воевать? Они же прут на убой! Да они или пьяны или обкурены»!
На миг сержанта пронзил страх и тут же отпустил. На смену ему пришло чувство умиротворения и фатального спокойствия — он понимал, что ему не выжить и сдаваться в плен бесполезно, его в горячке просто прирежут!
«Вот теми, твою мать, мелькающими жуткими мечами»!
Он отстрелял все патроны из винтовки, отбросил её в сторону, выхватил пистолет и встал во весь рост. Грач тоже постреливал из пистолета, но теперь разумно прикрываясь стеной. Сержант взял пистолет в обе руки и тщательно прицелился. Он поджидал, пока не увидел в мушке белки глаз азиата в обрамлении белой повязки на лбу, потом дважды нажал на курок и, не ожидая результата, перевёл ствол на другого противника.