Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
А вот если бы в войне с Штатами победили японцы и бусидо распространился бы по паре континентов? Страшно представить! Более жутко могли бы выглядеть только порядки при ацтекских жрецах с жертвоприношениями и всей остальной сопутствующей жутью“.
Задумавшись, он не заметил, как его напарник остановился и Пашка воткнулся ему в спину.
— Осторожно, — беззлобно фыркнул тот, — не забывай что несём.
Пашку определили в помощь сержанту из армейских. Маленький, коренастый, юркий, похожий на жучка, профессиональный сапёр, и дело знал своё туго. Звали его Савомото.
Как он объяснил доставшемуся ему в подчинение матросу, толковых противотанковых мин у них в арсенале не имеется, но всякие хитрости против пехоты, хоть завались. Сержант осторожно относился к трофеям, но Павел не раз замечал, как он использовал что-то с англоязычной маркировкой.
Оба изрядно вымокли — приходилось залазить в воду, да и с неба сыпались противные мелкие капли. Свой участок они быстро усеяли разнообразными сюрпризами и теперь топали обратно. Савомото завозился в своих подсумках, достал что-то шелестящее и не менее шумно зачавкал.
— Попробую, — предложил он.
Павел увидел у него в руках яркий пакет — сержант с довольной рожей отправлял в рот один за другим поджаристый кругляшёк … чипсов.
Пашка вдруг почувствовал насколько проголодался.
„Это же я с самого утра и крошки не перехватил, — удивился он, ныряя рукой в пакет, — ну, что за хрень чипсы я и без тебя знаю. Это мы уже проходили — сначала вкусно, а потом редкостная гадость до осточертения, но жрать то охота“.
Достав флягу, Пашка запил на удивление сразу же набившую оскомину еду. Покосившись на спутника, он с превосходством улыбнулся, ожидая, что тот вот-вот станет плеваться. Однако сержант, вышагивая мягкой беззвучной походкой охотника, продолжал, как ни в чём не бывало, смачно хрустя, уплетать за обе щеки непривычную еду.
Однако и его вскоре пробрало, и он помаленьку начинал кривиться. А когда они подошли к дому, в холле которого оставили своё оружие, и в нос тут же ударил запах съестного, сержант вожделенно проурчал:
— Вот сейчас поедим нормальной пищи!
„А запах действительно ничего, — удивился Павел, следуя за сержантом в дальний конец помещения с выходами на подземную автостоянку, откуда и благоухало пищей, — с чипсами то всё понятно, а вот японская кухня…“!?
Ко всяким суши-роллам он относился с предубеждением. Попробовал в своё время — что-то в этом есть, но дороговато для популярности. Да и не думал он, что солдатню полевая кухня будет кормить такими изысками.
Солдаты и матросы толкались у котла с варевом муки и риса с приправами, шумно гомоня, как всегда кто-то ворчал, что мало кладут еды, у многих в руках мелькали яркие фрукты и овощи, явно из местных лавочек — законное право захватчика на добычу. Унтер-офицер направлял новоприбывших в другое помещение, где, как выяснилось, можно было помыть руки и привести себя в порядок перед принятием пищи.
„Да — а — а! — Еда выглядела не аппетитно — клейкая кашица. Отважился — попробовал и удивился, даже замычав от удовольствия, — как же с этим неприглядным видом вяжется такой приятный вкус“?
Павел едва успел поесть и занялся своей промокшей обувью, как влетел унтер, с приказом рассредоточится на позициях. Бойцы хватали оружие, на ходу заматывали обмотки, некоторые ещё гремя котелками и кружками, бежали за командирами отделений.
Прихрамывая на натёртую ногу, Павел, проклиная неудобные кожаные ботинки, закинув за спину винтовки, с пистолет-пулемётом в руке, ковылял вслед за всеми.
Они быстро оказались у восьмиэтажного дома, где им обозначили позицию. На первом этаже было нечто похожее на офис или контору, со всеми сопутствующими атрибутами: стеклянными перегородками, рабочими столами, уставленными оборудованием (компы, принтеры), был даже своего рода КПП с комнатой для охраны. Служащих наверно и не было (по причине выходного дня), а охрана либо разбежалась, либо была обезврежена, по крайней мере, Павел видел труп аборигена в одежде похожей на форму. Сержант же, первым делом раскурочил автомат по выдаче напитков, орешков, шоколадок в шелестящих крикливых упаковках.
По лестнице поднялись на последний этаж и забрались в чердачное пространство. Крыша у здания было покатая, под небольшим углом, но абсолютно неудобная для позиции (узкий сектор обзора). Поэтому для обороны решили занять комнаты на верхнем этаже.
Двери они выбивали легко. Судя по меблировке, кое-где разбросанным вещам, да и вообще по какой-то едва уловимой атмосфере, Пашка сделал вывод, что верхние этажи использовались под жильё, но скорей всего съёмное или временное. Даже телевизор был не плоский, а старомодный ящик.
Сверху улица хорошо просматривалась. На дороге чадила пара сгоревших грузовых машин, у обочины стояли редкие припаркованные легковушки, несколько автомобильных колёс валялись прямо на дороге, ветер гонял полиэтиленовые пакеты и бумажки. Мелькали даже неугомонные гражданские, из тех идиотов, которые не отсиживались по домам. Пригибаясь, придерживая рукой хлопающий по спине пистолет-пулемёт, бежал японский солдат.
„Наверное, связной“, — догадался Пашка — отсутствие радиосвязи вынуждало тянуть телефонные провода, а командиров рисковать жизнями солдат, отправляя их под огнём с приказами.
— Ну что там? — Крик сопровождался хлопаньем дверцами шкафов, грохотом посуды — сержант бегло осматривал смежные помещения.
— Тихо пока! Я бы на месте янки вообще сейчас не совался, подождал до темноты.
— Почему? — Савомото удовлетворил своё любопытство и пристроился рядом, раскладывая на полу амуницию, — а — а — а, понял! У них всяких приборчиков для ночного виденья до чёрта, а мы будем как слепые котята. Я тут, кстати, себе тоже трофейный ночной прицел прихватил, к автомату приладил, смотри, — сержант показал американскую штурмовую винтовку с прицелом, похожим на оптику.
— Мне он, пожалуй, нужнее будет, — равнодушно заметил Павел, пытаясь припомнить, на что эта приблуда может быть похожа.
— Забирай, — легко согласился Савомото, — всё ровно я не разберусь, эта штука, по-моему, не работает.
Повертев в руках приборчик, обнаружив защёлку, Пашка отжал её и извлёк батарейки.
„Приблуда махонька, две батарейки, щелочные к тому же! Конечно, их надолго не хватает“.
— Аккумулятор, — Павел старался говорить односложно, опасаясь за свой акцент, — думаю, можно исправить.