Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II
Шрифт:
Вдруг за его спиной с грохотом упала крышка гроба. К тому моменту, как Дору обернулся, его отец уже стоял между своим гробом и дорожным, пряча лицо в ладонях.
— Не сметь! — закричал граф, хотя Дору даже не пошевелил пальцем.
Граф медленно подошел к гробу Валентины и опустился на колени. Его рука легла на холодный лоб мертвой, прошлась по плотно закрытым глазам, спустилась к носу и намертво сомкнутым губам. Помедлив мгновение, Александр все же прикоснулся к ним дрожащими губами — они были холодны, как сама смерть.
Граф вопросительно обернулся к сыну. Тот пожал в ответ плечами и сказал с опаской:
— Рар'a, вы уже передавали Эмилю свои чувства в башне. Может быть, и сейчас вы убедили и себя, и его в том, что Валентина ожила. Я знаю, как вам этого хотелось..
Не дослушав сына, Александр приподнял несколько роз на груди Валентины и обнажил ее бледную кожу. Дору вздрогнул.
— Я снял с нее рубаху… — проговорил граф медленно. — Это было так явственно… Ужас… Неужели любовь настолько сводит с ума… Сбегай-ка к Серджиу… Нет, погоди…
Граф приподнял руку девушки и отпустил — та безвольно упала вдоль тела. Он так и не решился сложить ей руки на груди.
— Рар'a, волосы… Они… чистые…
Граф секунду медлил, затем схватил прядь и рванул на себя. Тишина. Он рванул сильнее, приподнимая мертвую голову с атласной подушки.
— Рар'a, не надо…
Дору опустил руку на плечо отца, и тот сразу разжал пальцы — мертвая голова камнем упала на кружевную подушку. Александр обернулся к сыну и уткнулся ему в живот. Дору возложил вторую руку отцу на голову и осторожно провел пальцами по волосам.
Они стояли бы так вечность, если бы не возглас Эмиля.
— Значит, это правда!
Граф отвернулся от сына — гроб был пуст, а розы снова засыпали весь пол.
— Испугался?
Дору быстрее отца обернулся к нише окна. Там сидела Валентина, болтая в воздухе голыми ногами, и грызла яблоко, которое граф обронил, вылезая из гроба. Александр тут же оттолкнул сына в сторону и, встав перед нишей в полный рост, нервно одернул пиджак, но голос его прозвучал тихо и спокойно:
— Дрянная девчонка! Думала обхитрить меня — надеялась, что я надену на тебя рубаху, и ты улетишь!
Валентина перестала улыбаться и швырнула яблоком в графа, но тот успел увернуться, и яблоко поймал ошарашенный Дору.
— Скажи своему сыну, чтобы убирался отсюда. И посоветуй ему хорошенько запереть комнату, иначе я всю ее разнесу!
— Ступай, Дору. Нам давно следовало обновить мебель. Так что если она решит устроить погром, не останавливайте ее.
Только смеялся граф недолго. Через секунду он снова уже смотрел в злые глаза вильи.
— Иди погуляй по саду. Серджиу вынесет тебе молока. Или хочешь сесть с нами за стол?
— В таком виде? — послышался хриплый шепот Эмиля.
— Другого у нее не будет! — огрызнулся граф. — Да и мы все равно видели ее нагой. Тина, пошли!
Она нехотя слезла с подоконника и, опустив голову, пошла по ступенькам вверх прямо за Дору. Но в галерее повалила его на каменные плиты, запрыгнув на спину, и, наступив на голову, побежала прочь.
— Я думал, что Эмиля она ненавидит больше, — рассмеялся граф за спиной у сына. — Но, выходит, в своих несчастьях она винит все же тебя, хотя и забыла, почему.
Дору, не обернувшись, дошел до двери, ведущей во внутренние помещения замка, и лишь за столом, залпом осушив свой кубок, открыл рот:
— Рар'a, кто она?
— Мы же сказали тебе — вилья.
— Их не существует, — начал Дору с запалом и тут же сник: — Во всяком случае, я с ними не встречался…
— Некоторые люди думают, что вампиров не существует, потому что никогда с ними не встречались, — парировал граф.
— Но что… — Дору от волнения закусил губу и почти что промычал: — Что теперь будет… Она останется здесь? С нами, то есть с вами?
— Да.
— Отец, что еще она помнит, кроме своего имени? — подал голос Эмиль.
Граф покачал головой:
— Мне кажется, она даже имени не помнит. Так… Воспринимает его как кличку. При этом помнит про танец, это все, что ей важно… Хотя, возможно, это не так уж и плохо забыть свое человеческое прошлое, — совсем тихо добавил граф, изучая дно своего пустого кубка. — Кто желает побегать по крыше замка?
Когда Дору вопросительно посмотрел на отца, граф с усмешкой покачал головой.
— Эмиль, подари ему, пожалуйста, краткий словарь мирового фольклора. Если не найдете там ничего про вилью, то смотрите — русалка. Только не про тех, которые с хвостами, а про славянских дриад или наяд. А я пойду пока побегаю с ней, а то как-то невежливо заставлять даму ждать.
И Александр поднялся из-за стола.
— Может, вам все-таки одеть жену? — остановил его вопросом Эмиль. — Вполне вероятно, что ей самой неловко ходить перед нами без одежды.
Граф улыбнулся.
— Профессор, вы вероятно переживаете за себя. Говорил же, что вам обоим следует уже остепениться. Что касается моей жены, то она не знает, что такое стыд. Она много чего не знает из того, что должно смущать смертную девушку. Я не могу одеть ее насильно, она сама должна попросить меня об этом.
И он ушел. Тогда Дору вопросительно взглянул на Эмиля, но тот лишь пожал плечами.
— У меня идея, — подал голос юный граф. — Раз Тина меня не любит, можно меня переодеть в ее платья. Она либо пожелает раздеть меня, либо наоборот одеться, как я. Попробуем?
Глаза Эмиля загорелись странным огнем, и Дору удивленно приподнял брови.
— Нужны блестки. Надо выглядеть, как рыба… Вильи любят рыбу.
— Тогда переодевайся сам в серебряную рубаху! — расхохотался Дору, но тут же получил кубком в нос и насупился: — Это ты превратил ее в вилью. Ты и расхлебывай!