Последний ход за белой королевой
Шрифт:
Я передал пакет Арафату.
– Вы знаете, Абу Амар, друзья зовут меня валютным извозчиком.
– Я бы вас назвал самым честным человеком в мире. – У Арафата явно было отличное настроение.
Он передал пакет одному из арабов.
– Здесь десять миллионов французских франков, – сказал я.
– Я не люблю считать деньги, – снова улыбнулся Арафат. – Вот если бы это были танки, тогда бы я посчитал. Ведь советские танки самые лучшие в мире.
Я подтвердил. Арафат спросил:
– Вы хотите, чтобы мы положили деньги именно во французских франках?
– Было бы лучше.
– Это не проблема. Через два дня деньги будут на номерном счету в «Люмме и Корпкс».
Я обалдел. Это тот банк, куда я отвез статуэтку.
Мое изумление не прошло бесследным для Арафата. Он сказал:
– Я получил такую просьбу от ваших товарищей только два дня назад.
– Да-да. Конечно.
– Вот если бы это были танки, я бы точно проследил, куда они идут. Я очень уважаю вашу организацию, товарищ Евгений. Но у вас в стране есть и другие организации. Иногда с ними очень трудно иметь дело. Я вас понимаю.
Появился тощий араб с двумя свертками. Арафат взял оба свертка, протянул мне.
– В одном – изюм. Он из тех мест, где я родился. В другом – кофе.
Он прищурил глаза и улыбнулся:
– С кардамоном. И не будем считать количество зерен.
«Подарки, – понял я. – Значит, пора уходить».
Мы сели в машину.
– Что-нибудь не так? – спросил Саша.
– Сказки Шахерезады! – это все, что я мог сказать.
– Здесь рядом есть отличный ресторанчик. Кухня смешанная арабско-европейская.
– То, что надо, – одобрил я.
Через десять минут мы сидели на веранде с видом на всегда великолепное Средиземное море.
– Здесь прекрасное местное вино, – порекомендовал Саша.
– Красное или белое?
– И то и другое.
– Начнем с белого.
В гостиницу я добрался только к семи.
– Скажи Косте, чтобы не будил, – попросил я Сашу.
Однако Константин позвонил.
– Извини, что разбудил. Тебе пришли депеши. Приедешь?
– Завтра.
– А завтра с утра ты поедешь на рыбалку.
67. Утро на природе
Организовывать для именитых гостей рыбацкое чудо в посольстве умели, и первым специалистом по этой части слыл военный атташе Ершов. Именно он отыскал этот пруд и знал здесь самые лучшие места. В посольстве пруд так и звали: «ершовский».
Ершов заехал за мною в гостиницу и отвез в посольство. Там уже ждали бывший секретарь парткома, а ныне советник по работе с колонией Ананьев, и помощник военного атташе Климов с женой, оба взятые для выполнения «интендантских задач». Соколов спустился из референтуры и сказал, что дел по горло и рыбалку он не любит.
– Далеко отсюда? – спросил я Ершова.
– Полтора часа езды.
И действительно через полтора часа он зарулил на берег довольно-таки внушительного водоема. Длинный, узкий, вода теплая и мутная, дно илистое, лезть в него не хотелось.
– Здесь рядом деревушка, ну и по какой-то международной программе лет десять назад сюда запустили мальков, – объяснял Ершов. – А местные к пресноводным рыбам не привыкли. Вот и не ловят.
– Ну, как работа в новой должности? – спросил я бывшего секретаря парткома.
– Лучше. Взносы собирать не надо. На собрания загонять не нужно. Благодать.
Начальство начало удить и, скажем прямо, не без успеха. Через час Климов уже занимался ухой, а его жена Люда готовила закуску и кокетничала с мужчинами.
Выпивали после каждой пойманной рыбины. Пили шведский «Абсолют».
– Хотите, анекдот расскажу? – предложил Ершов. – Военный.
Люда пыталась запротестовать, но Ершов ее остановил:
– Не бойтесь, Людочка, ничего плохого. Снимают командира части. Назначают нового. Новый спрашивает совета у предшественника, как поступать в трудных ситуациях. Тот ему дает три конверта и говорит: «Когда будет трудно, открой первый, получишь совет, как действовать. Станет совсем невмоготу, открой второй, там тоже совет. А попадешь в безвыходное положение, тогда – третий». Ну, сами понимаете, как бывает в анекдотах. Проходит два-три месяца, у молодого начальника – ЧеПе: солдаты отказались на учениях прыгать с бронетранспортеров. Скандал. Едет комиссия. Начальник подумал и открыл первый конверт. А там написано: «Совет первый. Вали все на предшественника, запустил, мол, политико-воспитательную работу». Так и сделал. Сошло. Проходит еще полгода. Снова ЧеПе. Офицеры перепились и разнесли на железнодорожной станции буфет. Опять комиссия. Открыл следующий пакет. А там: «Совет второй. Сошлись на недостаток опыта». Так и сделал. Опять сошло. Ну, а еще через полгода вообще катастрофа. Один взвод стал на учениях стрелять по другому. Естественно, опять комиссия. Думал он, думал и открыл третий конверт. А там написано: «Совет последний. Готовь три конверта».
– Это ты к чему? – поинтересовался Ананьев.
– К тому, что всем нам скоро придется вскрывать третий конверт.
Выпили. Людочка открыла большой термос, вытащила горячие пирожки. Ершов снова взял слово:
– Что бы ни говорили, а сейчас только армия может спасти положение. С армией шутить нельзя. Человек с ружьем – часть речи трудно управляемая. Ты уж, Павел Анатольевич, не обижайся, – обратился он к бывшему секретарю парткома. – Ваши теперь как туристы по всему миру шастают. Вот твой Кузякин. Прилетел сюда, ни с кем не встретился. И в Испанию.
– Не в Испанию, – поправил Ананьев, – а в Италию. В Рим.
– Кузякин? – удивился я. – Я его еще недавно во Франции видел. Сказал, что в Москву собирается.
– Ладила баба в Ладогу, а попала в Тихвин. А он как метеор. Прилетел. И вроде тебя: нужна встреча с Арафатом. И сразу после встречи улетел.
Меня это заинтересовало:
– Когда он у вас был?
– На прошлой неделе.
– Он снова обещал вернуться, – начал выгораживать своего начальника Ананьев. – Тогда поговорит с колонией. Он встречался с Арафатом. Ему есть о чем рассказать.
Ершов махнул залпом полфужера водки и отчеканил:
– По старой привычке авангардную роль показывает. Нет ее сейчас, этой авангардной роли. Нет, чтобы теперь всем в одно лукошко: кто яички, кто клубничку. А они все себе.
– Эх! – заволновался Климов. – Клубнику-то я забыл купить. – Он вскочил. – Я живо сгоняю. Вы тут за ухой посмотрите.
– Сгоняй, – согласился Ершов. – И позвони в посольство, спроси, что там нового.
«Так вот кто сообщил Арафату о том, что деньги надо положить в банк «Люмме и Корпкс»! – злился я. – Теперь Кузякин в Риме. Покойный Топалов сначала почему-то неделю не уезжал из Рима, а потом, получив деньги, туда вернулся. Нет, дело с кейсом еще не кончилось. Надо бы с Кузякиным встретиться в Риме. И еще раз поговорить с Крокодилом. Но уже по-другому!»