Последний хранитель

Колфер Йон

Беллико увидела свое отражение на лезвии пиратского ножа, и оно ей очень понравилось.

«Совсем не уродина по человеческим меркам. Даже жаль, что моих жизненных сил хватит всего лишь на одну ночь. Возможно, если бы нас позвали из-под земли всего лет через пятьдесят после того, как зарыли, магической силы хватило бы на подольше, но, увы, за столь долгое время наши души ослабели. Заклятие не предполагало, что мы столько веков будем оставаться в могиле».

В памяти Беллико сохранились карикатурные изображения Опал

Кобой, но она была предупреждена, что для волшебного народца людские образы отвратительны. Такие, как образ Грязного мальчишки, которого эльфы будут ненавидеть, даже если исказить их память.

Намного меньше своими оживленными трупами были довольны пираты, тела которых рассыпались буквально на ходу.

— У меня все магические силы уходят на то, чтобы не дать развалиться этому кожаному мешку с личинками, — пожаловался бывший воин-великан, овладевший трупом Эйсебиуса Фаула с пробитыми легкими.

— По крайней мере, у тебя хотя бы есть ноги, — проворчал его бывший боевой товарищ Дж'Хиз Наньон, ковылявший на паре деревянных протезов. — И как только этот парень мог передвигаться на этих штуковинах? Я сам себе напоминаю упившегося вдрызг гнома, который вот-вот свалится.

Еще хуже приходилось английским пойнтерам, которые могли выталкивать из пасти только отдельные простейшие слова.

— Фаул, — пролаял один из них, хорошо знакомый с запахом Артемиса. — Фаул, Фаул.

— Хороший мальчик, — сказал Гобдоу, протягивая руку, чтобы потрепать пойнтера по голове маленькой рукой Майлса. Это очень не понравилось пойнтеру, и он с удовольствием укусил бы эту руку, если бы не знал, что перед ним старший по званию офицер.

— Воины! — обратился Гобдоу к своим солдатам. — Наши доблестные братья, находящиеся внутри этих созданий, учуяли след. Наша задача — найти людишек.

Никто не спросил: «А дальше что?». Все и так знали, что делать с людьми, когда они найдут их. Потому что если этого с ними не сделать, они сделают то же самое с тобой и всей твоей расой, а может быть, и со всеми другими расами, с представителями которых ты не раз сиживал за кружкой пива.

— А эльфийка? — спросила Беллико. — Что будет с ней?

— Она сама должна будет сделать свой выбор, — ответил Гобдоу. — Если она отойдет в сторону, мы оставим ее в живых. Если нет, будем считать ее одной из людишек.

Хотя с приближением ночи стало прохладнее, по бровям Гобдоу скатилась капелька пота — ему большого труда стоило говорить сквозь стиснутые зубы, из последних сил сдерживая сознание Майлса Фаула, бурлившее в нем, вызывая какое-то несварение мозгов.

Разговор оборвался, когда английские пойнтеры рванули от устья обрушившегося туннеля через лужайку к большому человеческому жилищу, стоявшему на вершине холма.

— Ага! — воскликнула Беллико, пускаясь вслед за собаками. — Люди в том каменном храме.

Гобдоу пытался прикусить себе язык, но не сумел.

— Он

велел передать, что это называется не храм, а поместье. И что все девчонки — дуры.

Артемис, Холли и Батлер с трудом протискивались по туннелю, который, если верить Мулчу, заканчивался в винном погребе, позади стеллажа с «Шато-Марго» урожая 1995 года.

Узнав об этом, Артемис пришел в ужас.

— Разве ты не знаешь, что твой туннель повлияет на температуру в погребе? Не говоря уже о влажности! Это вино — наше вложение капитала.

— Не переживай за вино, глупый Грязный мальчик, — покровительственно сказал Мулч тоном, который он специально придумал и отрепетировал только для того, чтобы сильнее досадить Артемису. — Вино я выпил еще несколько месяцев назад и заменил его. Это было единственным приемлемым решением. Иначе подвал выглядел бы опустошенным.

— Причем тобой! — огрызнулся Артемис. — Чем ты заменил вино?

— Тебе действительно хочется это знать? — спросил гном, и Артемис отрицательно покачал головой, решив, что в данном случае спокойнее будет ничего не знать, чем услышать правду.

— Мудрое решение, — одобрил Мулч. — Тогда продолжим. Туннель ведет к задней стене подвала, но сама стена законопачена.

— Чем законопачена? — спросил Артемис, который, несмотря на свою гениальность, иногда реагировал с небольшим запозданием.

— Повторяю свой последний вопрос, — сказал гном, почесывая пальцами бороду. — Ты действительно хочешь это знать?

— Проломиться сможем? — коротко спросил прагматичный Батлер.

— О, да, — ответил Мулч. — Такой большой, сильный человек, как ты? Без проблем. Я сделал бы это и сам, но, кажется, у меня будет другое задание.

Холли взглянула на свой наручный компьютер, который по-прежнему не подавал признаков жизни, и подтвердила предчувствия гнома.

— Ты нам будешь нужен, чтобы добраться до оружия в шаттле, Мулч. У Джульетты есть немного оружия в доме, но она уже ведет туда берсерков. Нам нужно действовать быстро и разделиться. Это называется взять врага в клещи.

— Клещи, — вздохнул Мулч. — Клешни. Я люблю крабов. И лобстеров тоже. Правда, от них у меня пучит живот, но они того стоят.

Холли хлопнула себя по коленям.

— Пора двигать, — сказала она. Никто из людей не возражал.

Мулч посмотрел, как они заползают в ведущий к подвалу в поместье туннель, затем повернулся назад, в ту сторону, откуда они все пришли.

«Не люблю возвращаться по своим следам, — думал он. — Потому что обычно кто-нибудь охотится за мной».

Итак, они ползли, извиваясь, по давящему со всех сторон туннелю, в котором тяжело пахло землей, и ощущая всем телом нависшие над ними тонны и тонны породы — обвалившись, она раздавила бы их, как молот на гигантской наковальне.