Последний император Китая. Пу И
Шрифт:
Блекни : Мне кажется, что вы не поняли вопроса. Повторяю его. Говорил вам полковник Итагаки или не говорил, что он пришел к вам потому, что Ло Гэньюй сказал ему, что бы хотите его видеть для обсуждения этого вопроса?
Ответ : Я не знаю, что Ло Гэньюй сказал Итагаки. У меня никогда не было намерений восстанавливаться на престоле. Это все было сделано по инициативе Итагаки.
Вопрос : Говорил вам полковник Итагаки или нет?
Пу И : Не помню…
Блэкни : Значит, если Ло Гэньюй и сказал это Итагаки, вы не
Пу И растерянно: Я ничего не знаю о том, что говорил Ло Гэньюй. Конечно, нужно признать, что такие люди, как Ло Гэньюй и Чжэнь Сюэсю, были старомодными китайцами. Они работали при старых монархах, и взгляды их были старые. Нельзя считать, что-то, что они говорили, отражало мои взгляды. Их взгляды значительно отличались от моих.
Блекни : Не является ли фактом, что после сентября 1931 года и до вашего разговора с генералом Итагаки вы написали одно или несколько писем к высокопоставленным японским чиновникам, указывающих на вашу готовность принять трон в Маньчжурии?
Пу И не совсем уверенно: Нет…
Председатель : Я полагаю, что вы представите эти письма или объясните их отсутствие? Этот вопрос обращен непосредственно к вам, майор Блэкни?
Майор Блэкни : Письма будут представлены, сэр.
(Трибуналу было предъявлено письмо, адресованное японским властям (в частности Минами Дзиро), в котором Пу И выражал желание стать монархом с неограниченной властью. Пу И яростно отрицал это, заявляя, что подобного письма он не писал и документ является фальшивкой. Позже он признался, что подобные письма писал именно он, но тогда на заседании Трибунала в Токио солгал, страшно опасаясь, что в случае выдачи его на родину в Китай, там его будут судить как предателя и пособника японских агрессоров).
Блекни : Заявляли ли вы во время войны на Тихом океане японским чиновникам о вашем желании объявить войну Англии и Америке?
Ответ : Нет.
Вопрос : Разве вы не заявляли им неоднократно, что вы надеетесь, что Япония выиграет войну на Тихом океане?
Ответ : Как я уже много раз вам говорил, когда я прибыл в Маньчжурию, я был связан по рукам и ногам и не имел возможности выражать свое мнение. Все, что я говорил, подготавливалось японцами. После того как прибыл в Маньчжурию, я потерял личную свободу, физическую свободу. Если бы я сопротивлялся этому порабощению, меня здесь не было бы для дачи показаний.
Вопрос : Разве вы не доходили до того, господин свидетель, что, несмотря на возражение японцев, настаивали на том, чтобы ваши медали были сняты с вашей груди и посланы в Японию, где их могли бы использовать как куски металла на заводах военного снаряжения?
Ответ : Нет, я никогда не срывал своих медалей с груди.
Вопрос : Я хочу попросить вас вспомнить интервью, которое вы дали журналисту мистеру Вудхеду в вашем дворце в Синьцзине в 1931 году. Говорили вы тогда следующее: «История о том, что меня похитили из Тяньцзиня и привезли в Порт-Артур, нелепа. Ничего подобного не было».
Ответ : В то время, когда я имел беседу с мистером Вудхедом, я был почти в пасти тигра и совершенно не имел свободы слова. Что бы я ни говорил, все было сказано за меня, по существу, полковником Итагаки. Конечно, когда я произносил эти слова, то очень страдал в душе, но, с другой стороны, я думал, что эти слова могли быть некоторого рода контрпропагандой, при помощи которой я мог бы войти в доверие к японцам…
Затем, отвечая на вопросы майора Блэкни, Пу И подробно рассказал, как после вступления СССР в войну министр его двора Есиока силой заставил экс-императора вместе с семьей покинуть Синьцзин, где он тогда находился, и отправиться в Токио, предварительно подписав, неизвестно для чего, акт об отречении от маньчжурского престола, который номинально числился за ним одиннадцать лет. Пу И и его семью сопровождали Есиока и Хасимото.
Пу И : Цель моей отправки была в том, чтобы заставить меня и мою семью молчать, убив всех нас, так как японцы уже знали, что освобождение Маньчжурии началось. Генерал Ёсиока сказал мне также, что если со мной что-нибудь случится в Японии, японское правительство не признает себя ответственным.
Вопрос : Вы прибыли в Токио под охраной?
Ответ : Да.
Вопрос : Не думаете ли вы, что вас будут где-нибудь судить как военного преступника?
Кинан : С разрешения суда, Обвинение возражает против этого вопроса, ибо он абсолютно не имеет отношения к настоящему процессу и выходит за рамеки перекрестного допроса.
Председатель : Это все равно, что просить его обвинить самого себя. Возражение поддерживается.
Вопрос (к свидетелю): Знаете ли вы, что китайское правительство намерено судить вас как преступника за сотрудничество с японцами?
После возражения обвинения Трибунал также снимает этот вопрос как несущественный.
Последний вопрос Блэкни свидетелю: Является ли что-либо из того, что вы здесь показали, результатом угроз по вашему адресу или каких-либо обещаний вам?
Ответ : Мне ничем не угрожали и ничего не обещали. Я говорю правду.
Вопрос американского адвоката капитана Клеймана: Когда вы впервые появились в Трибунале, сопровождали ли вас два советских охранника?
Кинан : Господин председатель, уже признано всеми, не исключая и этого способного защитника, что свидетель был в плену у советского правительства, прибыл сюда для дачи показаний на суде и сопровождается советской охраной. Я возражаю против дальнейших вопросов по этому поводу. Это только трата времени, не приносящая пользы суду.
Капитан Клейман : Но его ответ мог бы быть существенным для выяснения того, не дает ли он свои показания по принуждению.
Председатель : Вы начинаете повторяться. Нам уже известно все, что касается его заключения. Возражение поддерживается.
Однако Клейман не успокаивается и следует следующий вопрос : Просили ли вы у державшего вас в плену советского правительства или у международной секции Обвинения этого Трибунала, чтобы вам разрешили дать показания перед Трибуналом?