Последний Лель

Есенин Сергей Александрович

Из этой барской зевоты родилась наука, скука ума, камень над гробом незрячей души; плавает в этой науке человеческий разум, как слепой котенок в ведре…

Придет в свой час строгий хозяин, начнет разметать духовную пустошь, увидит ведерко, и вот тогда-то котенок и полетит на луну!..

* * *

Не может Зайчик понять, что он: спит или не спит, видится это иль видит он сам и не может не видеть того, что стоит перед глазами:

— Хочешь, молодой хозяин, погадаю, а

хочешь, на гитаре сыграю…

Стоит перед ним цыганка под густой елкой, тонок стан у этой цыганки, как тонок он у рябины, тянущей Зайчику зрелую гроздь…

Одета цыганка в цветистую юбку и кофту, и в юбке и кофте, в цветах и разводах по яркому ситцу как будто сразу две пышут зари: заря перед ночью, когда вечер погас и золотую голову уронил на колени, когда вдруг под синим покровом будто вырастет мак и тут же завянет, и только от лепестков по земле прольется слабый тайник — полусвет… и рядом тут же в другой полосе или сборке горит и пылает другая заря, — заря, когда ночь — цыганка сама — еще не ушла, но у ней уже подогнулись колени, и с плеч, ее катятся звезды за полупрозрачный шелк на груди, и она хмурит на них черную бровь, гадая по ним о судьбе, на земле еще бродят, скрываясь перед утром, пугливые тени, обращаясь в тени кустов и деревьев, а по лесу идет невидимка — предутренний свет!

Кажется Зайчику, что и рябинная ветка похожа на тонкую загорелую руку, а ягодная красная кисть, зажатая в руку, — на колоду причудливых, раскрытых веером карт, по которым гадают цыганки судьбу…

Смотрит Зайчик на привиденье, не успевшее скрыться пред утром, не страшно нисколько ему, что еще не обернулось оно в прозрачную тень от рябины, и потому тихо сказал:

— Садись, погадай…

Ворожея под елью прошла полукругом, на бесшумном ходу сливая в складках две затаённых зари, откинувши черную косу с синею лентой за спину, и под косой в розовой мочке полыхнулся на миг золотой амулет — монета из дальней страны, куда укатил от Аксиньи Петр Еремеич.

Зайчик увидал за спиной у цыганки гитару, под гитарой — солдатский соломенный мат и потому не удержался и, улыбаясь, спросил:

— Гадалка, откуда мат у тебя?..

— Оставили дезики… На нем хорошо полежать, когда заночуешь в лесу… Ты что же это, молодой хозяин, лежишь на боку?..

Цыганка смотрит на Зайчика нежно, как мать, и Зайчик чувствует холод под боком, на лице колкую изморозь и дрожь от зазимка.

— Возьми, — говорит, наклонившись, цыганка ему, — постели…

Зайчик взял соломенный мат, подостлал его под себя и почувствовал сразу такое тепло, как будто лежит он в отцовской избе на лежанке, которую Пелагушка топила, мешая в ней сковородней, когда он гулять выходил…

— Цыганка-гадалка, садись, погадай…

Цыганка кивнула ему головой, мелькнул под черной косой амулет, зазвенели на шее цветные стекляшки-монисты, и запела гитара, повиснув на сохлом суку…

Какая чудесная песня вьется в игольных ветках, будто старая ель каждой иголкой запела, вспомнив

далекое, потонувшее теперь за облаками, забытое время, когда деревья, травы и камни, как люди, говорили и пели и мир был полон цветистых звуков, шепотов, вздохов, шорохов и затаенных смешков, в которых былинка больше тайну его понимала, чем теперь человек…

Цыганка села на корточки рядом, с юбочных зорь побежал холодок, а из черных-иссиня глаз покатилась звезда за звездой, как только в раннюю осень бывает…

Цыганка сунула загорелую руку за кофту и достала гадальные карты, она стасовала их, положила наверх червонную даму, а подниз короля и веером их разложила по мху…

Смотрит Зайчик на карты, каждый король даму из такой же масти под ручку ведет, каждая дама держит в руках белый платочек, и каждый король саблей чертит по земле, как петух перед курицей серебряным бравым крылом.

Смотрит Зайчик, что короли все эти похожи лицом как две капли на нас, солдат из двенадцатой роты, только вместо фуражек — какие-то с длинными перьями шляпы, на ногах чулки и баретки с бантами и самых разных цветов, и с плеч до земли упадают плащи из такого сукна, в цветную полоску, в зеленый горошек, в котором разве ходят одни барчуки…

Дивуется Зайчик на эту картину, а цыганка тоже глядит и смеется…

— Понимаешь?.. — спрашивает цыганка.

— Нет, цыганка-гадалка, — говорит Зайчик, — не понимаю пока… Это что же мне выходит: на балу, что ли, танцевать?..

— А на гитаре ты умеешь играть? — спрашивает цыганка…

— Нет, — отвечает Зайчик, — умел когда-то, когда к отцу Никанору ходил часто в гости, а теперь позабыл, как и в руки берут…

— Напрасно, молодой хозяин, — отвечает цыганка, — девицы очень любят гитару, играют они с вашим братом хитрые штуки…

— Ты это, цыганка, про Клашу со мной?.. — спрашивает ее Зайчик…

— Нет, — цыганка отвечает, — с Клашей сыграл ты сам хитрую штуку…

— Не великая хитрость: любить!

— Любовь как стрела, молодой хозяин… как стрела: пота и жив человек, покуль она в сердце торчит, — вынешь: смерть!

У Зайчика прыгнуло сердце, как белка на сук, и он схватился за грудь, а цыганка взяла его руку и от груди отвела:

— Ты не видишь здесь тайного смысла, протри лучше глаза, погляди хорошенько.

— Я вижу, что короли и дамы танцуют…

— Ты, молодой хозяин, смотришь на масть, — цыганка ему говорит и водит по картам рукою, — ты смотришь на масть, а надо на крап больше глядеть…

Зайчик протер глаза рукавом, приподнялся на локоть, приложил другую руку к глазам и смотрит, сощуривши глаз…

— Не щурься, — учит цыганка, — гляди, как кот на сметану…

— Гляжу, — тихо Зайчик ей отвечает…

— Видишь, — спрашивает цыганка, — по крапу льется вода и все короли в воде тонут?..

— Вижу, — говорит Зайчик…

— Видишь, — спрашивает цыганка, — одну руку дамы держат у сердца, а в другой белым платочком глаза утирают?..