Последний Персидский поход
Шрифт:
Белкин замолчал. Офицеры оживились:
– О, Виктор Иванович! – загудело слегка подвыпившими голосами застолье. – Заходите! Милости просим!
– Замполиту - штрафную!
– Нет, нет, спасибо, я просто так, на минутку, - оправдывающимся тоном отказался от вполне искреннего приглашения замполит, – У вас тут все нормально?
– Обижаете, Виктор Иванович! Когда у нас бывало не нормально? – ответил за всех Шура.
– Вы знаете, что у лейтенанта Карасева сын родился? Три четыреста! Налейте замполиту.
– Да? От всей души поздравляю! – обратился он к Славику, – Пусть растет большим, сильным и смелым, как его отец! И обязательно станет офицером СПЕЦНАЗа!
При этих словах счастливый молодой отец снова поморщился, как от зубной боли.
– Ладно, хлопцы, слишком долго не засиживайтесь. И прибраться в Ленинской комнате потом не забудьте. Спокойной ночи!
Замполит повернулся, чтобы уйти, но его чуть не силком подвели к столу.
– Нет, Виктор Иванович, так не пойдет! Хоть сто грамм вы должны выпить за новорожденного! – загалдели все разом.
Наш «полковой батюшка», по замполитовским меркам был почти непьющий, еще немного поотнекивался, но, видя тщетность своих усилий, принял неизбежное с поистине христианским смирением.
– Хорошо,– вздохнув, сказал он, - только чуть-чуть, самую малость. Чисто символически.
Ему нацедили две трети кружки.
– Еще раз поздравляю! – сказал замполит, поднимая свой «бокал», не посмотрев, сколько в него налито, - Сын – это всегда здорово.
Он опрокинул его в себя разом, и, не имея нормального опыта в этом деле, естественно, поперхнулся. Его усадили на лавку, постучали по спине и пододвинули закуску.
Некоторое время все жевали в молчании. Потом замполит оторвался от банки с паштетом и обвел собрание взглядом так, словно увидел нас впервые. Глаза у него блестели. Взгляд остановился на Васе.
– А что, Белкин, ты за стихи здесь только что читал? Я слышал, когда сюда шел. В коридоре ведь слышно.
– Да, так, ерунда,– засмущался Василий, - это шуточное.
– Шуточное? А чего там слова все какие-то… нешуточные? Эх, Белкин, ведь у тебя же талант! Неужели тебе охота разменивать его на разную похабщину? Вы же не пацанята зеленые, а советские офицеры! Разведчики! Разве других стихов нет, хороших?
– Так точно, есть, товарищ майор! – ответил Вася по-военному, резко вставая. – Готов прочитать!
– Ну, давай, - замполит подпер кулаком щеку и приготовился слушать.
Василий отступил на шаг назад, и с напыщенно-торжественным, донельзя дурацким выражением лица, как у ведущих на кремлевских праздничных концертах, простер руку и громко объявил:
– Стихотворение… Э-э-э… – другим голосом, потише, - Автора забыл, неважно, Значит, так. Послушайте стихотворение,– пауза, - В исполнении…– пауза, – Заслуженного деятеля из кустов,орденопросца, – пауза, - Василия Белкина… – пауза, - «Ленин и печник»!!!
От хохота офицеры попадали с лавок.
Виктор Иванович тяжело вздохнул и поднялся из-за стола.
– Ладно, пойду я. Спасибо за угощение. Значит, хлопцы, как договорились, чтобы все в порядке было. Спокойной ночи!
…………………………………….
Замполит шел по коридору модуля, а за ним под гитарный чёс весь офицерский банкет так пел хором местный фольклор, что было слышно сквозь стены и закрытую дверь.
– Эх, куда же ты попал, спецназёр!
Что ни шаг здесь, то дувал, то забор.
За заборами «ханум» и «духтар»,
А над крышами солярный угар…
***
Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.
3 июня 1988 года
Когда молодожены, отягощенные двумя бутылками шампанского, пересекли границу участка Николая Ивановича, последний встретил их на лавочке - той самой, под увитой виноградом решеткой. Тесть «в квадрате» прихлебывал из горлышка «Жигулевское». По его лицу ничего нельзя было прочитать.
– Погуляли? – ласковым тоном приветствовал их он, - Пивка? Холодное!
Из этого капитан СПЕЦНАЗа Коля Кирпич сделал несложный вывод: дед все знает.
– Спасибо, у нас свое, - он вынул из пакета бутылку шампанского.
– По какому такому случаю?
– По торжественному,– Кирпичников снял фуражку, – Николай Иванович…
– Что – Николай Иванович? Между прочим, я потомственный кубанский казак, а знаешь, как у нас, у казаков, заведено было? Когда вроде тебя, такие вот… Подносит жених отцу невесты, тестю то есть, нагайку, и на колени встает. А тот его хлещет, сколько разумеет. Понятно?
– Понятно, Николай Иванович. Только я уже не жених, а муж. И еще: телесных наказаний для офицеров русской армии никогда не существовало, и даже для нижних чинов они были отменены в тысяча восемьсот семьдесят пятом году по Милютинской реформе. Слыхали?
– Слыхал, зятек, слыхал. А, между прочим, кабы не я, фиг бы вас зарегистрировали.
– То есть? – удивился Кирпич.
– То, что есть! Я, между прочим, депутат горсовета! Меня здесь знают и уважают. Когда мне позвонила Нора из ЗАГСа, я дал «добро». Предгорисполкома подпишет вашу «заяву» задним числом. Понравился ты мне… капитан! Да и нагайки у меня нет. Живи не поротый! И… осторожнее там! Маринка у меня одна… - он вздохнул,– Нельзя было по-людски? Ты бы хоть родителям позвонил. Живы?