Последний Персидский поход
Шрифт:
Ну, вот, поехало. Этот придурок снова завел свою любимую пластинку.
Никитин на какое-то время просто отключил внимание и слух, а когда включил их вновь, услышал все тот же медоточивый голос, вещающий с наставительными интонациями:
– Эту восточную притчу рассказал мне мой отец, который слышал ее от своего отца, а тот от своего, и так она передавалась из поколения в поколение… Двое юношей отправились в дальний путь, и в пути на них напали разбойники. Их привели к атаману, а тот был человеком преклонных лет. Один из юношей, когда атаман стал расспрашивать его, отвечал дерзко и неуважительно, и атаман повелел отсечь ему голову. А второй юноша почтительно опустился на колени и поцеловал полу его халата, а также воздал иные знаки уважения к его сединам. Атаман пощадил его и отпустил, щедро вознаградив…
Никитин похабно ухмыльнулся:
– А что это за «иные знаки уважения», товарищ майор. Что-нибудь очень специфическое?
Петрович же слушал весь этот бред очень внимательно. Даже подчеркнуто-внимательно – так психиатры выслушивают своих пациентов.
– Браво, Касымыч, – комбат несколько раз похлопал в ладоши, – Ты, черт возьми, прямо как Шехерезада! Только я что-то не пойму из твоей сказки: старый разбойник, по-твоему, уже не бандит, а «уважаемый человек»? Так, что ли?
Особист попытался как-то возразить.
Но Петрович не дал ему этого сделать.
– Значит, мы тут все должны, по-твоему, тех духов, что постарше, не гонять по горам, а их вонючие халаты целовать?
– Да нет, вы… – Киримбетов пошел в отказ
– Погоди, я еще не все сказал. – гремел голос комбата,– По-твоему, выходит, что в сорок первом мы должны были не отвечать Гитлеру «дерзко и неуважительно», а на колени перед ним опуститься? Да еще воздать ему «иные знаки уважения»? Были такие «почтительные юноши», изменниками Родины назывались: власовцы, полицаи, бандеровцы… слыхал про таких, Касымыч? Их еще потом, после войны, вешали. Интересные у тебя сказочки, Касымыч, ой, интересные!
Каримбетов занервничал.
– Вы не так меня поняли! При чем здесь Гитлер? Речь идет просто об уважении к старшим…– уже оправдывался он.
Но наш батяня-комбат продолжал бить этого дурака его же оружием.
– Надо будет обязательно рассказать твою байку вашему начальству. Я тут как раз на сборы в Кабул собираюсь через недельку. Думаю, им интересно будет послушать.
– Да ты… Да вы чего? – всерьез задергался особист, – Шуток не понимаете?
– Есть вещи,– серьезно произнес Петрович, - над которыми шутить нельзя! А майору Кузьмичеву я прямо сейчас позвоню, расскажу про твоих «вьюношей». То-то смеху будет!
Каримбетов сидел, сникший и посеревший, вертя в руках не нужный ему карандаш. Наконец, решился:
– Может быть, мы продолжим беседу? Обстоятельство пропажи…
– Нет уж, хватит! Собирайся-ка и лети домой белой лыбедью! Майору Кузьмичеву я сам позвоню, как и обещал. Ваше такси у подъезда. Дежурный! – крикнул он, приоткрыв дверь в коридор.
– Я здесь, товарищ майор! – бодро выскочил из дежурки капитан Костя Чхеидзе.
– Срочно вызови кого-нибудь из водителей, кого найдешь.
– Так у меня сейчас здесь один. Из моих.
– Что он там у тебя делает?
– Кондиционер чинит, товарищ майор.
– Отлично! Давай его сюда! Отвезете товарища майора к вертолету и сразу назад, УАЗ у крыльца. Понятно?
– Есть, товарищ майор,– козырнул капитан.
Петрович обернулся к Касымычу, делая приглашающий жест рукой.
– Прошу!
Тот, ссутулившись, поплелся на выход.
Офицеры остались втроем: комбат, Шура и Никитин. Заметив, что ротный лезет за новой сигаретой, Петрович возмутился:
– А ну, кончай здесь дымить! Мне и так теперь до завтрашнего не проветрить!
– Может, дверь открыть? – предложил Никитин.
– А вот этого как раз не надо. Вот что…– комбат задумался несколько секунд, - Ступайте-ка отдыхать. В подразделения, конечно, свои загляните, не поленитесь. А обо всем, что здесь было – никому ни слова, понятно?
– Понятно, товарищ майор…
– Смотрите у меня, - Петрович погрозил нам пальцем,– если узнаю, что слухи какие пошли, головы поотрываю! Поговорим потом. Свободны!
Офицеры развернулись к выходу.
– Никитин, амуницию свою не забудь,– сказал Петрович в спину старлею, – У меня здесь что - склад?
Никитин вернулся, прихватил за цевье стоявший в углу автомат и перебросил через плечо «разгрузку».
Пока он это делал, Петрович заметил «Стечкина» в бакелитовой кобуре на его поясе.
– Надо было и его забрать…– пробормотал он.
– Зачем? – удивился Никитин.
– А хрен тебя знает? Вот взял бы да шмальнул Каримбетову в лоб.
– Да…– протянул Никитин, - видать дела действительно серьезные.
Глава 4
***
Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.
3 июня 1988 года
Когда Кирпичников проснулся, в окно ярко било южное солнце. Он глянул на часы, которые по военной привычке на ночь не снимал, и чертыхнулся.