Последний поклон президента
Шрифт:
– Не знаю! Это не знал никто!
– тихо ответил Смирнов.
– И что же теперь будем делать, товарищ полковник?
– спросил Серегин.
Поляков зло посмотрел на него и махнул рукой:
– А это теперь я не знаю! Не знаю! Они имеют эти чертовы бумаги и в Москве уже наверное знают, но вот меня волнует другое! Где Штольц?
Андрей взволновано посмотрел на Полякова:
– Как это вы не знаете? Что происходит? Вы кто - ФСБ или частная конторка?!
Поляков сделал несколько шагов к Смирнову и, нагнувшись
– Да?! Вспомнил?! Надо было сразу к нам идти с этими чертовыми бумагами! А теперь все! Все из-под контроля вышло! Где теперь искать этих вольных стрелков? Хрен его знает! Да и искать ли их!
– Да откуда я знал?! Я думал это вы...
– попытался оправдаться Смирнов.
– Думал?! Индюк тоже думал, что в суп не попадет!
– отмахнулся Поляков.
– Что же теперь будет?
– Андрей говорил это со страхом.
– Будет, вот будет! На пенсию я, мои помощники, на понижение! Вот что будет!
– печально заметил Поляков.
Он стал похож на простого пенсионера в очереди за квасом. Смирнов с удивлением заметил, что Поляков даже постарел за эти часы. Видно сказывалось напряжение.
– Да разве сейчас речь о вашей пенсии!
– Возмущенно заметил Андрей.
– Речь то о жизни Евы Штольц! Вы, что же не собираетесь ее спасать?
– Спасать, я чувствую, что они с этой Штольц разыграли какую-то комбинацию! Только, не пойму - какую?! А спасать ее либо поздно, либо незачем.
– Загадочным тоном заметил Поляков.
– То есть?
– не понял его Серегин.
Поляков посмотрел на него с упреком и нечего не ответил, а лишь махнул рукой. В это момент противно запищал телефон на пульте. Поляков медленно подошел к столу и, нажав кнопку, поднес трубку к уху. Молча, выслушав донесение, он медленно положил трубку на рычаг и, повернувшись, мрачно сказал:
– Ну, вот началось! Поехали! Еще один труп! Надо посмотреть!
Андрей вздрогнул и, с ужасом посмотрев на полковника, спросил:
– Женский?
Поляков уставился на Смирнова и некоторое время смотрел на него с недоумением. Затем, словно встрепенувшись, переспросил:
– Что женский?
– Труп?!
– Ааа, нет, мужской, поехали!
– А я?
– Смирнов посмотрел с надеждой на полковника.
Тот, словно оценив его взглядом, махнул рукой:
– И ты, куда ж тебя сейчас девать! Заодно посмотришь. Может - опознаешь, может, кто из твоих знакомых...
Андрей подскочил с кресла и кинулся к двери за полковником и Серегиным. На ходу он нервно бормотал:
– Я вроде никому больше не говорил! Никому. Не знаю - вроде никому!
Тело мужчины лежало в придорожной канаве присыпанное снегом. Черная кашемировая куртка, словно куча угля, торчала из серого февральского снега. Посиневшая кисть руки торчала нелепо и ужасно.
– Вот товарищ полковник! Обнаружили час назад! Сначала думали - обычное убийство. Но потом проверили его документы. Вроде как журналист! У милиции была ориентировка - все случаи с гибелью и происшествиями, связанными с журналистами, сообщать нам. Вот они и позвонили!
– рапортовал молодой мужчина в большой лисьей шапке.
Густой мех скрывал на половину его глаза. Смирнов, посмотрев на него, рванулся к телу. Но его схватил за руку Поляков и заставил остановиться:
– Не лезь вперед батьки в пекло! Понял! Ходишь тут только за моей спиной!
– прошипел он Смирнову.
И тут же громко спросил у мужика в лисьей шапке:
– Кто нашел? Обнаружил кто?
– Да бомж какой-то, он патрульным и сказал, сам пьяный, спирта напился - вон в бобике ментовском сидит!
– мужик в лисьей шапке кивнул на милицейский УАЗик.
– Понятно!
– мрачно ответил Поляков: - А документы?! Есть? Что ли - при нем были?
– Да! Журналистское удостоверение на имя Пронькина Владимира Петровича. Шеф-редактор местной телекомпании, - хозяин лисьей шапки тяжело дышал, протягивая красные корочки полковнику.
Поляков молча посмотрел на Смирнова. Тот от удивления открыл рот. Полковник, увидев такую реакцию, подвел печальный итог:
– Вот кто бумажки-то наши из сортира вытащил! Круг замкнулся! Ладно! Иди посмотри - он ли?
– Поляков толкнул Андрея в бок.
Смирнов в нерешительности сделал несколько шагов к трупу. В это время эксперт в ярко-желтых резиновых перчатках перевернул тело.
На лице Пронькина застыл ужас последней секунды перед смертью... во лбу у него зияла большая темно бурая дыра. Андрей невольно отвернулся. Рядом он услышал голос Полякова:
– Ладно, Пронькин, значит. Поехали!
Президент сидел мрачный, как туча. В светло-синей рубашке, с расстегнутым воротником без галстука он выглядел непривычно. Он смотрелся, как клерк, пришедший домой после трудового дня. Не было официоза и строгой привычной подтянутости.
В комнате царил полумрак. Мягкий свет настольной лампы делал помещение уютным, хотя огромный кабинет был почти пустой, и каждый шорох от движения отзывался эхом.
Президент устало закрыл глаза и, помассировав виски кончиками пальцев, положил руки на крышку большого полированного стола.
– Игорь! Все принимает слишком серьезные обороты, вернее все эти обороты дела уже слишком серьезны!
– президент тяжело вздохнул и, открыв глаза, посмотрел на собеседника.
Тот пожал плечами и хмыкнул: