Последний полет «Жар-птицы»
Шрифт:
Егор хмыкнул.
— Э-э, не, не скажи, братан, это не просто ствол. Из него можно хоть полгорода завалить, а тебя все равно не найдут.
— Это почему это?
— Да потому что это ствол самого Черта.
— Покойника? — Виктор ойкнул и набожно перекрестился. — Что ты про него на ночь глядя вспомнил?
Виктор задумался. Видно было, что это ему было нелегко, потому что на лбу сложились глубокие морщины. Когда же они распрямились, на его лице появилось такое выражение, как будто ему только что явилось божественное откровение.
— Подожди, подожди, я не понял, а к тебе-то он как попал?
— Мне его Патрон передал.
— А к Патрону как?
Егор недоверчиво покосился на напарника.
— Ты че? На ментов начал работать? Разговоры тут разговариваешь. Тебе какая разница? Ты кто? Водила. Твое дело баранку крутить, да правила дорожного движения учить, чтобы бабушку какую не задавить. Давай, молчи в тряпочку, а то опять в таксисты пойдешь.
Витька смутился.
— Да нет. Просто интересно.
Егор скривился.
— Нет тут ничего интересного.
Очередь дошла до дульной части. Егор заботливо обмотал шомпол тряпочкой и засунул его в дуло.
— Вот сейчас Патрон приедет, у него сам и спроси. Если интересно.
Егор подвигал несколько раз шомполом в стволе туда-сюда, вытащил, осмотрел тряпочку. Она была практически чистой, без копоти.
Егор посмотрел в дуло на просвет. Для того, чтобы увидеть, как блестит внутренняя ее часть, ему пришлось повернуть голову и найти что-то светлое. Сначала это был уличный фонарь, но он слепил глаз, и тогда Егор перевел голову на луну.
Именно через ствол этого оружия, произведения тульского мастера, он и увидел нечто, что заставило его от удивления открыть рот. На фоне полной луны (она закрывала практически полнеба) он отчетливо увидел пролетающую женщину. У нее развивались волосы, и она вся была в каком-то ярком свечении.
— Гляди, ведьма летит! — вырвалось у Егора непроизвольно, как у молодого пацана.
Виктор повернул голову в ту сторону, куда показывал его приятель, но увидел только верхушки раскачивающихся деревьев и какой-то свет за ним, который, впрочем, быстро потух.
— Ты че, Егор? — Виктор принюхался. — Это на тебя так оружейное масло действует? Глюканул?
Егор уже понял, что сболтнул лишнего. В их среде было не принято проявлять излишние эмоции. Он нахмурился и сжал губы.
Витька хохотнул.
— Да, ладно, Егор, не дрейфь. С кем не бывает? Я когда бензин у машин по ночам пизжу, бывает, так его наглотаюсь через трубочку, что мне чертики мерещатся.
Именно в этот момент из глубины ночи показался яркий свет. Он отразился от зеркала заднего вида и зайчиками загулял по салону. Егор вздрогнул и обернулся. Он увидел два глаза мощных фар, которые, не спеша, подскакивая на кочках и колдобинах, приближались к их машине.
Огромный «галендваген», урча двигателем, подкатил к обрыву и встал рядом с «БМВ». Это был личный автомобиль Патрона. Обычно этот человек всегда вызывал у Егора чувство страха и какого-то подобострастия. Ему всегда хотелось как можно быстрее уйти от Патрона, но сейчас Егор даже обрадовался своему хозяину. Это позволяло сменить тему и не думать о том, что он только что видел. «Летающая женщина! Это надо же, привидится такое! И ведь не пил ни грамма!»
Он опустил боковое стекло. Посмотрел в глаза Патрона. Как всегда, они не выражали никаких эмоций. Ну буквально как питон смотрит на свою жертву.
Егор открыл дверь, вышел на воздух, вытирая вдруг вспотевшие ладони о штаны. Прямо как пацан какой-то. Патрон тоже вышел и, демонстрируя братские чувства, обнял Егора, трижды поцеловал его и похлопал его по спине. На Егора пахнуло дорогим одеколоном. Патрон кивнул головой.
— Пойдем пройдемся вдоль берега.
Они молча отошли на расстояние, чтобы их не было слышно, и Патрон сразу перешел к делу.
— Ну, что, Егор, как себя чувствуешь?
— Нормально, Станислав Викторович. Все хорошо.
— А что в городе слышно?
— Тихо пока.
Патрон удивленно вскинул брови и покачал головой.
— Уверен? За базар отвечаешь? А я слышал, он гудит, как раскуроченный улей.
Несмотря на то, что у Егора голова была занята только что увиденным, он тут же сообразил, к чему клонит его хозяин.
— Так вы меня из-за девки сейчас гнобить будете?
Патрон хмыкнул.
— Слово-то какое придумал, — Патрон попробовал его на вкус: — Гнобить. Филолог хренов. Чего тебя теперь гнобить-то? Сам себя сгнобишь. Менты жертвы требуют, чтобы общественность успокоить, так что…
Патрон развел руками.
— Не подводи братву.
Егор захлопал ресницами. Он не знал, что такое «филолог», и оно показалось ему обидным, но выказывать свою обиду было сейчас, как говорят по фене, «не в тему». Он попытался полезть в «бычку».
— Так что, вы мне, честному фраеру, сейчас предлагаете самому в лапы к ментам лезть, что ли?
Патрон осклабился.
— Тоже мне, честный фраер. Ему заказали убрать Пыльного, а ты в него попасть даже не смог.
Патрон обиженно махнул рукой.
— Эх, Репа, Репа, думал, ты парень толковый. Сделаешь все, как надо, уберешь гниду из наших рядов, будут все основания за тебя на толковище речь держать, чтобы ты под себя город подмял вместо Черта. А ты, брат, облажался. Причем по полной программе.
— Ну зачем вы так сразу, Станислав Викторович? Чуть что, и сразу облажался. Все ошибаются. Пуля, как известно, дура. Она навылет прошла, поэтому из какого ствола стреляли, все равно никто никогда не узнает. Ну, пошумят недельку-другую и успокоятся. Если хотите, я газетчикам пущу мульку, что это узбеки. Национальный вопрос сейчас тема что надо. Они живо уцепятся. А?